— Береговой, — недоумённо развёл руками Егор.
— Простите, я думал, это Унге чашка, — Юра шумно высморкался и продолжил: — Помогал «скорую» вытолкать с парковки. Короче, обитал наш доктор в общаге, ключи на вахте, но просили зайти туда завтра, так как, дословно: «Вечер, а мы всех перешолобудим, и они опять упьются». Там проживают и работяги, и вахтовики и так далее.
— А что он там делал-то? — нахмурился Малинин. — У него зарплата приличная, можно снять, да и жильё должны были дать.
— Не знаю.
— Вечер почти, — негромко сказала Унге. — Пора собираться, — Унге посмотрела на Юру. — Я в Питер лечу. Рейс очень рано утром.
— Может быть, мы тогда в гостишку, а то подготовиться к вылету ещё нужно? — Береговой вопросительно глянул на Малинина.
— Езжайте, — Егор минуту подумал и добавил: — И в общагу утром. Там если кто-то что-то скрыть хотел, то уже давно бы это сделал, а возиться потом с пьяными вахтовиками я не хочу.
— А я домой, — Софья улыбнулась Егору, — приготовлю ужин. Не против?
— Будет здорово, — улыбнулся Малинин и, отвернувшись, пошёл к себе в кабинет, чтобы всё-таки сдержать данное слово и не душить Софью своим беспокойством, хотя это было очень тяжело.
Егор зацепил со стола открытую пачку с печеньем, налил в чашку растворимого кофе и поплёлся, раздумывая о том, что все его версии какие-то надуманные и не имеющие ничего общего с реальностью. Хотя с другой стороны, ещё несколько лет назад, если бы ему сказали, что он будет бегать за мифическими ямами в поисках гиперкуба с людьми из института метафизики, он бы проверил человека на профпригодность.
— Здрасьте, — Малинин обернулся на звук дрожащего голоса и понял, что коллеги давно испарились, а перед ним стоит заплаканная продавщица из магазинчика недалеко от его работы — мать Ларисы Новиковой.
— Вечер добрый, — удивился Егор, — что случилось?
— Мне Лару не дают хоронить.
— Присаживайтесь, — Малинин помог женщине снять пальто. — Сейчас все процессуальные дела доделаем и сразу выдадим разрешение.
— А что ж так долго? — вытирая постоянно пробегающие по дряблым щекам слёзы, проговорила женщина.
— Я постараюсь, чтобы в короткие сроки всё закончилось, — покривил душой Малинин, не очень хорошо умеющий успокаивать рыдающих родственников.
— Вот зачем она сюда вернулась? — женщина, потрясла рукой, с зажатым в ней платком.
— А действительно, зачем? — спросил Егор.
— Так я же мордастому вашему говорила, — имея в виду Берегового, сказала женщина. — Это Розка её с пути сбивала всё время. То в какие-то продажи её сунет сетевые, то в психологию, чтобы жениха себе правильного найти… — она вздохнула, — Девка уже в Норильск уехала, в банк устроилась. Ну что ещё нужно? Нет, хочу мужа богатого и, чтобы не работать, и всё на баб этих, которые каналы ведут, показывала. Мол, хочу как они.
— И? — спросил Малинин, понявший, что конца этим перечислениям не будет.
— Ну вот для того, чтобы как они быть, — женщина покрутила у своего лица пальцами, а потом изобразила в воздухе грудь, — морду с сиськами нужно иметь, а у моей ни морды, ни сисек, прости господи. Так эта дура, Роза, заставила её кредит взять, и она приехала пластику делать.
— Так. А вы это Береговому говорили? — замер Малинин.
— Так откуда я знала-то? — зарыдала женщина. — Она ж всё скрывала. Это мне её подружки с работы рассказали, вот я и пришла и про тело спросить, и сказать. А что толку? — она растёрла по лицу слёзы и засобиралась. — Розка-то тоже уже сгинула. Одна я осталась, — стянув на груди платок, громко сказала женщина. — Ты, Егор Николаевич, уж похлопочи-то насчёт тела. Сам знаешь, зимой хоронить здесь хлопотно.
Проводив женщину, Малинин вернулся, взял телефон и, накидав сообщение Береговому, устало потянулся, протёр ладонями лицо и чуть не подпрыгнул, услышав странные щелчки и дикий визг. Егор ломанулся на улицу, но снаружи было всё тихо, лишь с другой стороны постройки занималось странное зарево, и полковник, пробираясь по нечищеному за день снегу, побежал на задний двор. Прибыв на место, Малинин в недоумении остановился и молча наблюдал картину, где между двумя горящими кострами метался бледный Мамыкин, нося снег и пытаясь затушить хотя бы тот, из которого с шипением вылетали большие горящие щепы и метили в сложенные деревянные поддоны, кусая криминалиста за ноги, заставляя его каждый раз истошно орать.
— Ну что вы стоите-то?! — заверещал Мамыкин, бросая очередную жиденькую партию снега на веселящийся костёр.
— А что это за фаер-шоу? — спросил Малинин, быстро раскидав сложенные ветки и утопив их в рыхлом снежном месиве.