— А можно я на неё посмотрю? — не обращая внимания на просьбу коллеги, спросил Денис.
— На кого? — тонким голосом спросила Надежда.
— На Рыбарёву.
— Можно, — кивнула Надежда. — Считай, что я тебе разрешаю.
— А где она?
— В актовом зале, — с тихой злостью сказала Надежда.
— В каком актовом зале?
— Денис, черти чтоб вас драли, — Надежда неожиданно подскочила и начала орать: — Я могу спокойно пожрать в свой законный обеденный перерыв, чтобы никто не лез ко мне, с миллионом вопросов?! Я и так здесь пашу за эту пьяную сволочь с тонкой душевной организацией, так вы ещё трупов полную коробочку натащили — не пройти.
Швырнув книгу в одну сторону и бутерброд в другую, Надежда, громко топая, прошла мимо и исчезла за поворотом.
— Чего это с ней? — спросил до сих пор молчавший Малинин.
— Не знаю, — пожал плечами Медикамент. — ПМС, может быть, — и, подобрав книжку, добавил: — Возьму почитать. Эй, — Денис махнул рукой проходившему мимо санитару, — Слава, а где актовый зал с телом Рыбарёвой?
— Так в больнице, на втором этаже. Она же заместителем была, сегодня прощаются с ней.
— Вот, нормальный, достойный и чёткий ответ живого человека, — Медикамент снял невидимую пылинку со второго бутерброда и, прихватив закуску с собой, пошёл в коридор. — А бутер доем, чтобы восстановить нервные волокна. Как же я домой хочу, мне Лялька щей наварит.
— Кто такая Лялька? — спросил Малинин, памятуя о сложных взаимоотношениях Дениса и неизвестной дамы, постоянно разбивающей ему сердце.
— Жена, — на ходу ответил Медикамент.
— Ты что, женился? — Малинин даже остановился.
— Ну, Егор Николаевич, вы же эгоцентрист и ничего вокруг себя не видите, кроме расследования и личных переживаний, да и то это у вас впервые. Да, Егор, я женился, так получилось. Ещё у меня родилась дочь, ей полгода.
Малинин молча шёл позади Медикамента, потом чуть прокашлялся и тихо пробурчал:
— Денис, я честно не знаю, что сказать, — вздохнул Егор. — Прости, я просто… Да… Ну так вот… — запутался в словах Малинин.
Медикамент остановился, глянул на друга и добавил:
— Не напрягайся, Егор. Мне гордиться нечем, — Денис бросил украденный бутерброд в стоявшую неподалёку мусорку. — Моя-то замуж вышла, а я ей назло женился на девочке, которая давно печально по мне вздыхала. Спросишь, люблю её? Нет. Даже иногда бесит. Хотя чего я? Почти всегда. Поэтому у меня много выездной работы в другие города. Но зато теперь все вокруг меня счастливы: Лялька, родители мои, даже сестра, она в этих хлопотах немного от шока пережитого отошла.
— А дочку как зовут? — остановил его Егор.
Медикамент несколько секунд смотрел словно сквозь Малинина, потом тряхнул головой и развёл руками:
— Настя, — выпалил он, — Анастасия, — Медикамент, поморщился и вздохнул. — Ладно, хватит слёзы на кулак наматывать, пошли тело глянем, пока её похоронить не успели.
— А с той, — спросил Егор, — у тебя всё закончено?
— Нет, — помотал головой Денис. — Вот только теперь приходится уезжать подальше ото всех, там муж какой-то важный.
— Понял, — вздохнул Малинин, — ну, значит, я ничего не пропустил.
— И опять же ты о себе, — резюмировал Денис.
В пустом актовом зале возле простенького гроба с телом печалились блёклые гвоздики в потускневшей от времени вазе, приоткрытое окно впускало струйку сероватого снега, тут же собирающуюся на полу небольшим сугробиком, и ещё здесь плавала тишина, сквозь которую иногда пробивались звуки извне.
Медикамент бегло осмотрел покойную, заглянул в отчёт и, достав телефон, набрал номер:
— Слава, бери каталку и дуй в актовый зал.
В скором времени в актовый зал пришла небольшая скорбная процессия. Немногочисленный руководящий состав больницы держал на лицах стойкую трагичную маску, они тихо переговаривались и держали в руках похожие друг на друга пресловутые гвоздики.
— Коллеги, — начала Милена Витальевна, когда дамы встали подле неё полукругом, — сегодня, в такой…
— Милена Витальевна, — тихо прервала её кадровичка Света.
— Ну что тебе? — привычно шикнула на неё Милена.
— Гроб пустой, — развела руками Светлана.
Изумление Милены было в каждой клеточке её тела, когда она развернулась к опустевшему погребальному ящику.
— А куда она, делась-то?! — басом гаркнула Милена, сочно перевивая несколько слов любимыми бранными словечками. — Она ж утром точно тут была, я видела. Я сама всё здесь этими сраными гвоздиками наряжала.
А Медикамент в это время, морща лицо, уже колдовал над усопшей в «своей уютной северной епархии», так он прозвал морг в Тыкулкасе, откуда теперь настолько редко выходил, что даже оборудовал одну из кладовок под спальню.