Вроде простой вопрос задает Николай. А ответить, сразу не получается. С одной стороны всё хорошо. Трофеи богатые везем. Продукты добыли. Еще и пленные имеются! А вот с другой стороны всё очень печально. Поэтому прежде чем докладывать обстановку, тщательно обдумываю ответ. Пока длится пауза, Новиков беспокоится, постоянно спрашивает: «Как понял? Приём!». Слышно, как где-то возле командира тревожно басит Дихтяренко.
— Герр лейтенант. Воды восемьдесят литров. Двигаемся к вам на мотоцикле, легковом автомобиле и грузовике «Опель-Блиц», — на этом месте запинаюсь, но быстро беру себя в руки и докладываю о потерях.
Теперь молчит Новиков. Долго молчит. Секунд тридцать. Потом сиплым голосом опасливо спрашивает:
— Сергей, ты там часом не перегрелся? Ты в своем уме?
Объясняю ситуацию более подробно. Ко мне подошли ребята, встали рядом, напряженно вслушиваются в разговор.
— Через сколько прибудете на место? — произносит герр лейтенант и недовольно на кого-то прикрикивает. — Да отойдите вы! Что столпились? Воду сейчас привезут!
— Минут через пять, — бодро отвечаю я, и машу рукой своим ребятам: «По машинам!».
Перед тем, как поставить ногу на подножку грузовика, замечаю в окне будки изумленное лицо Котлякова. Павел, раскрыв рот, непонимающе смотрит на меня круглыми глазами. Вернее не на меня, а на рацию в моей руке. Прикладываю указательный палец к губам и сажусь за руль.
Дорога часто петляет, поэтому колонна движется медленно, и пыль не так сильно нам досаждает. Постоянно держу связь с Новиковым. Он достает меня всякими нелепыми вопросами, я по возможности кратко отвечаю. Неожиданно герр лейтенант замолкает и радостно кричит:
— Всё! Вижу вас! Вижу! — и после небольшой паузы потрясенно шепчет. — Твою дивизию! Вот это да! Просто глазам не верю…
А вот и перекресток. Поворачиваю налево, рация голосом Новикова, счастливо что-то бормочет с пассажирского сиденья. Справа опасливо жмутся к земле пологие холмы. Их склоны обильно покрыты мелким кустарником. На песчаных проплешинах редкие группы невысоких плакучих ив. Приветливо машут мне своими длинными и узкими листьями. Хотя нет! Плакучие ивы растут только возле воды. Значит эти — обычные. Где-то здесь находится наш лагерь. Пристально осматриваю местность. Никого не видно. Неплохо наши замаскировались.
— Куда! Куда вы едете? — хрипло орёт в динамик герр лейтенант. — Сергей! Твою дивизию! Вы нас уже проскочили! Возвращайтесь!
Нажимаю на клаксон, даю несколько коротких гудков. Ребята останавливаются, смотрят на меня через плечо. Жестами показываю, что надо делать и пытаюсь включить заднюю скорость. С первого раза ничего не получается. Здесь имеется определенная хитрость. Дело в том, что на «Опеле» — две задние скорости. У Курта я сразу не спросил, для чего они нужны в таких количествах. А надо было. Ну, ничего. Потом спрошу. После нескольких безуспешных попыток, сопровождаемых жутким скрежетом коробки передач, всё же справляюсь с непосильной задачей. Круглые зеркала заднего вида удивительно маленькие, в них почти ничего не видно. Да еще и запыленные ко всему прочему. Медленно сдаю назад. Новиков меня нетерпеливо подгоняет.
— Всё. Останавливайся, — командует он. — Воду быстрее тащи! Мы справа от тебя.
— Дорогу просматриваете? Немцев нет?
— Курков смотрит, — раздраженно шипит Николай. — Нет никого. Давай быстрей, твою дивизию!
Но быстро не получается. Сначала красноармейцы выносят на руках Кутяубаева и нашего убитого бойца. Потом я с ребятами, сбрасываю на обочину трупы немцев. Как же мне они надоели! Честное слово — хуже горькой редьки. И лишь потом Тухватуллин передает мне две канистры. Закинув автомат за спину, бегу со всех ног на холм. Впереди слабо шевелятся кусты.
— Нестеров! Мы здесь, — раздается голос Новикова и в следующую секунду, я вижу его усталое, изможденное лицо. Скулы запали, губы побелели и обветрились. Глаза лихорадочно блестят. Рядом с командиром замечаю Федю. Выглядит он еще хуже, чем герр лейтенант. Раза в два. На меня даже не смотрит, алчно тянет руки к канистре. Вокруг гудят разными голосами кусты, позвякивают котелки. Из зарослей по пояс высунулся Венцов. В руках держит мятый алюминиевый стакан от фляги. Взгляд у Андрея донельзя печальный. Его кто-то хватает рукой за плечо и с силой затаскивает обратно.
— Сергей, оставь канистры и иди к машинам, — с трудом выговаривает Новиков. — Дай попить спокойно.
Бегу вниз к красноармейцам. По пути размышляю о несколько странном поведении товарищей. Что у них произошло в наше отсутствие? Нет, понятно, что жажда до полусмерти измучила. Но чувствую, что кроме этого здесь замешено и что-то иное.