Мальчику было жаль щенков. Но нечего делать: чтобы прокормить их, нужно иметь большой запас рыбы и мяса.
И отдали половину щенков соседям.
Выпал снег. Колючий, леденящий. Будто, пока он летел, его сперва оттаяли и уже потом заморозили. Он выпал на землю, и ветер ещё несколько дней перемётывал его, как сухие песчинки. Четыре щенка, резвясь, носились по кустам, принюхивались к неведомым запахам и так низко наклоняли мордочки, что снежинки бисеринками прилипали к их влажным носам.
Семья хромоногого с утра до вечера пропадала на реке, пробивала лунки на льду и ловила форелей на удочки.
Когда выдавались безветренные дни, хромоногий уходил в лес ставить петли. Он пропадал целыми днями и возвращался поздно ночью. Жена не ложилась спать, пока не встречала мужа. Та зима выдалась на редкость скупая на добычу, и хромоногий, и без того неудачливый, на этот раз поймал всего двух соболей.
Щенки за зиму подросли. И к весеннему насту были высоки, как взрослые нартовые псы. Только в костях ещё были тонки и характером шаловливы.
Мальчик научил своих любимцев ходить в упряжке. Молодые псы поначалу резво тянули нарту, но быстро выдыхались.
С весенним настом жители стойбища запрягли лучшие упряжки и уехали далеко за сопки менять пушнину на товар. И хромоногий запряг своих трёх кобелей, ввёл в упряжку и молодых псов. Поклажа не тяжёлая, и несильная упряжка легко тронула нарту.
Уехал хромоногий в отдалённое селение, обменять две шкурки соболя на одежду, топор, пилу, ножи. Уехал и долго его не было. Уже вернулись все охотники. Вернулись с богатыми товарами, с неслыханной вкусной едой для детишек, с душистым чаем и табаком. А хромоногого всё не было. И когда снег уже почти растаял, а кое-кто в стойбище уже поговаривал, что хромоногий, наверно, погиб, появилась маленькая упряжка: три тощих кобеля и с ними один молодой пёс — Тынграй.
Приехал хромоногий в стойбище, но мало чем порадовал семью. Сказал, что торговый человек плохо оценил его соболей и мало товару дал в обмен. И ещё сказал: торговому человеку понравились молодые псы, и он потребовал продать их. Хромоногий наотрез отказался продавать любимцев сына. Торговый человек клялся, что любит хромоногого, предложил свою дружбу, просил не торопиться с отъездом. Обещал заплатить за каждого пса дороже, чем за шкуру соболя. Держал он хромоногого, спаивал водкой. Хромоногому давно пора домой, скоро снег растает, и придётся идти пешком. Вот на это и рассчитывал торговый человек. Без снега упряжка не понадобится, хромоногому, и он оставит её.
Пришлось уступить торговцу. Тот в обмен дал немного товару. Сказал, что, пока хромоногий жил у него, пропил всю упряжку. Только и сумел хромоногий забрать Тынграя и под покровом ночи выехать из селения.
Весна этого года выдалась тяжелая. И хромоногий успокаивал себя: хорошо, что молодые псы находятся не у него. А то бы они терпели жестокий голод и вряд ли выжили до дней весенней охоты.
Оставшихся собак хромоногий спустил с привязи. И те, как могли, сами добывали корм.
Когда устойчивый ветер пригнал льды к побережью, жители стойбища вышли в море промышлять нерпу.
Хромоногий одним из первых вывел свою утлую долблёнку во льды. С ним на свою первую охоту вышел сын. Мальчик был очарован величием торосов и громадой ледяных полей. Засмотревшись, он порой забывал о своих обязанностях. А от него пока требовалось немного: несильно грести. Отец ловко действовал рулевым веслом, умело направлял лодку между льдами.
Когда лодка обогнула торосистую синюю льдину, мальчик увидел невдалеке стадо нерп и указал на него рукой. Отец глянул: около пятнадцати нерп лежало на небольшом ледяном поле. Охотник сильным движением увёл лодку снова за торосистую льдину, чтобы не вспугнуть нерп. Он недолго соображал, выбирая наилучший план нападения на стадо. Отец велел сыну лечь в лодку, чтобы его не было видно со стороны, а сам, низко наклонившись, направил лодку так, чтобы ветер шёл от нерп.
Несколько десятков сильных, но неслышных гребков рулевым веслом, и лодка тихо уткнулась носом в край ледяного поля. Отец взял в руки гарпун и палку-колотушку, мягко прыгнул на льдину и понёсся к нерпам что есть силы. Нерпы увидели опасность и в панике, наталкиваясь друг на друга, поползли к воде. Те, кто лежал ближе к краю льда, успели уйти в воду. Но четыре нерпы остались на льду. Пятую, остервенело вырывающуюся, хромоногий держал на гарпуне. Потом подтянул её к себе и добил колотушкой.
Нерпы не уместились в лодке. И двух пришлось тащить за лодкой на ремне.