Хейл копнул глубже, охватив воспоминания последних трёх недель. Образы обрушились на него потоком, вспыхивая перед глазами один за другим — неумолимой, хаотичной чередой. Мир вокруг размылся, его захлестнуло мелькание лиц, разговоров, движений. В висках стучала боль, к горлу подкатила тошнота, и он едва удержался, чтобы не согнуться пополам, не вывернуть желудок прямо за столом. Но отступать нельзя. Он должен был держаться. Должен был докопаться до нужного момента — когда Эл снимал комнату. Именно тогда он сможет узнать главное: была ли с ним Тэлли? Где они могли быть сейчас? Может, в одном из разговоров Эллиан случайно проговорился, а трактирщик услышал?
Хейл погружался глубже, чувствуя, как вспышки памяти сжимаются, превращаясь в звенящий, леденящий разум водоворот. Пролистывая воспоминания за три недели, словно книгу, Хейл вдруг услышал, как перед ним что-то с глухим стуком опустилось. Он приоткрыл глаза — даже не помнил, когда закрыл их, — и увидел трактирщика, который поставил перед ним полную кружку.
— Вижу, вам плохо, господин. Это за счёт заведения, — участливо кивнул он и, не дожидаясь ответа, отправился обратно к стойке.
Хейл в недоумении уставился на него, пытаясь осознать, что происходит, но вдруг почувствовал тяжесть чужой руки на своём плече. Внутри всё сжалось.
«Что за…?» — возмутился он, но тут же услышал приглушённый, напряжённый голос.
— Хейл, пожалуйста, не говори, что она…, — Туррен тяжело опустился на скамью рядом, весь белый как полотно.
— Что? Нет, я ещё не добрался… В смысле, это был Эл, да… Но я ищу момент, когда он появился тут впервые… С чего вы… — Хейл осёкся, внезапно осознав, в чём дело.
По его лицу медленно стекали слёзы.
«Проклятье», — проворчал он про себя, осознавая, что от увиденного в памяти трактирщика испытал облегчение и не смог его сдержать.
— Простите, я… — он растерянно покачал головой, чувствуя, как пульсирует напряжение, и, не придумав лучшего выхода, сделал большой глоток эля, пытаясь утопить неловкость в тёплом горьковатом привкусе напитка.
— Всё нормально, брат. Продолжай, пожалуйста, — Крест уселся рядом, скрестив руки, в его взгляде горело нетерпение.
Кивнув, Хейл сделал ещё пару глотков, с облегчением отмечая, что тошнота улеглась и больше не пыталась прорваться наружу. Он глубоко вдохнул, вновь погружаясь в воспоминания трактирщика. Каждое мгновение, каждый день — он перелистывал их один за другим, пока, наконец, не наткнулся на то, что искал.
Эл пришёл ночью. Капюшон скрывал его лицо, не представившись, он протянул трактирщику монеты и попросил дорогую комнату. Владелец таверны повёл его наверх, показывая доступные варианты, и Эл выбрал ту, что находилась дальше всего от лестницы.
Следующее воспоминание всплыло спустя пару часов. В таверне уже почти не осталось посетителей, трактирщик с нетерпением ждал, когда уйдут последние гости, когда вдруг дверь вновь скрипнула, впуская нового посетителя. Он уже хотел было сказать, что заведение закрывается, но, бросив взгляд, узнал молчаливого постояльца. Эллиан.
Трактирщик удивлённо уставился на него. Эл нёс на руках женщину. Она прижималась к нему, обхватив руками и ногами, спрятав лицо у него на шее. Хейл прикусил губу, чтобы не окликнуть её, понимая, что это лишь воспоминание. Он не видел её лица, но сомнений не было — это была Тэлли. Эл без лишних слов поднялся наверх, и больше трактирщик их не видел.
На следующий день в памяти трактирщика Хейл увидел другую картину: уже под вечер Эл и Тэлли покидали таверну. Оба были в капюшонах, скрывая лица. Но Хейл не мог ошибиться. Он узнал бы походку Эла где угодно. Но Тэлли… Она шла иначе, тяжело, словно что-то сковывало её движения.
Крутя мысли трактирщика дальше, Хейл вновь увидел их — спустя несколько дней. Они вернулись под утро. Тэлли шла медленно, неуверенно, и Эл поддерживал её, словно она могла в любую секунду потерять равновесие. Трактирщик заинтересовался этой странной парой. Он редко видел их, но женщина вела себя необычно. Он ни разу не слышал её голоса. Даже когда они спускались ужинать, то сидели молча, будто между ними не было нужды в словах.
Внезапно на Хейла обрушился новый поток образов — трактирщик вспоминал другие события из своего прошлого. Хейл потряс головой, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вырваться из воспоминаний. Это было самое неприятное — когда разум того, кого читаешь, сам начинал ворошить прошлое, затягивая в хаос собственных переживаний. Мерцающие блики заплясали перед глазами, в висках зазвенело — мигрень мгновенно дала о себе знать. Но он не обращал внимания. Сейчас важна каждая мелочь.