Несколько дней после этого случая я провела с головой зарывшись в книги и позабыв даже о мучениях с амулетом. Я пролистывала сборники заклинаний, изучала переданные в наше с братом распоряжение тетради с лекциями из Вестенской академии, которые остались со времён учёбы отца и матери, проверяла каждую полку школьной библиотеки. Мне хотелось найти объяснение случившемуся, разобраться, что же на самом деле произошло с несчастной бабочкой. Быть может, она всё-таки спала глубоким сном, а я разбудила её и по неосторожности испепелила её тельце, влив в него слишком большую порцию энергии? Я обшарила все углы и окна в поисках ещё одного насекомого, но мне попались только останки высохших мух и коричневый паук, который при моём приближении быстро скользнул в щель между досками потолка. Загоревшись идеей, я побежала во двор и наткнулась на лежащую на пороге бездыханную мышь. Наша полосатая кошка по имени Мурчалка часто радовала маму подобными подарками.
Мышь была ещё теплой. Неуверенно поднеся к ней ладонь, я почувствовала её мягкое, вытекающее в морозный мартовский воздух тепло. Родители были в клинике, младшие девочки слушали дедушкины сказки в гостиной у камина, Фред со стонами и вздохами отправился к учителю истории закрывать долги перед экзаменами, а потому никто не заметил, как я быстро подобрала тельце зверька и, спрятав его в карман, забилась в каморку на чердаке. Тогда я ещё не понимала, не верила. Я действовала сообразно какому-то внутреннему инстинкту, мне нужно было только ещё один раз попробовать, чтобы убедиться… Нет, это не могло быть правдой! В самом деле, я должна была только развеять свои смутные подозрения, чтобы раз и навсегда поставить точку в этой истории с бабочкой.
Но дохлая мышь тоже очнулась и встала на лапки. Я вскрикнула и тут же зажала рот руками, сообразив, что сестрёнки могут услышать мой голос и взобраться на чердак. Набравшись храбрости, я подняла с пола мёртвого зверька и принялась разглядывать: глаза мыши были открыты, но не двигались и, кажется, ничего не видели, лапки размеренно шевелились, как будто она пыталась идти. Я поднесла серый комочек к уху и послушала, бьётся ли сердце. Мышь замерла, а через мгновение обратилась в горстку пепла, который просыпался между моими пальцами и лёгкой дымкой лёг на разметавшуюся по полу юбку.
Я всё ещё не готова была окончательно поверить в произошедшее, я отметала все назойливые мысли и вопросы, что разрывали теперь мою бедную голову, и продолжала искать подтверждения своим страшным догадкам. В нашей семье было принято говорить друг другу правду, и я никогда не думала, что найдётся дело, о котором я вынуждена буду молчать, стиснув зубы и заперев душу на замок. Маги прекрасно чувствуют эмоциональное состояние других людей, а мои родители не должны были догадываться ни о чём, пока я не найду в себе силы сделать признание… Да и что я скажу, в самом деле? Мамочка, папочка, я… некромант? Нет, этого просто не может быть! Из нескольких скудных строчек в школьных учебниках я знала, что тёмный дар передаётся исключительно по наследству. Неужели кто-то из моих предков носил в своей крови это проклятие? Невозможно! Отец мой служил в Солнечной страже, а мама воспитывалась в Вестенском церковном приюте — и там, и там признаки тёмного дара выявили бы сразу.
Смирившись с первым шоком, я принялась доискиваться до правды. В наши дни крайне сложно раздобыть книги или брошюры о теневой магии или тёмном колдовстве, а потому я решила зайти с противоположной стороны: уговорила профессора Ильсена выдать мне учебники, по которым обучали искателей в Инквизиции. Поскольку в искатели часто шли выпускники факультетов мистицизма, учитель не отказал в моей просьбе, и вскоре я стала обладательницей стопки пособий авторства прославленного генерала Вольдемара Гвинты и его верных последователей.
В те дни я с трудом выдерживала занятия в школе и общество одноклассников. Мой дар требовал уединения, и день за днём я совершала всё новые и новые открытия. Я превратилась в настоящего искателя и с пытливостью инквизиторской ищейки выявляла в себе признаки проклятой крови. Я обнаруживала в себе способности, о которых прежде никогда не слышала. Энергия, что скрывалась во мне, могла не только поднимать умерших букашек и мышей, но и порождала в моих руках тёмное пламя, иссушающее и холодное, что называлось «призрачным огнём». Магические щиты, которые на уроках с профессором Ильсеном мы формировали из огненных или ледяных нитей, я умела создавать из особой теневой субстанции, извлекаемой усилием воли откуда-то изнутри. Конечно, я не знала ещё, как управлять моим странным даром, но как бы ни пугали меня все эти открытия, как бы ни холодело внутри при мысли, что всё это когда-нибудь откроется, я была не в силах оторваться от изучения своих новых способностей.