Она продолжала двигаться, Высик шел рядом.
- Мне не тебя страшно, - сказал он. - Мне за тебя страшно.
Теперь она спросила:
- Почему?
- Потому что он где-то рядом. Этот бешеный убийца.
- Да, - отозвалась она. - Завтра он будет вот здесь.
Высик огляделся. Незаметно для него, они подошли к станции, к железнодорожным путям. Правее был переезд, от которого отходила дорога на "Красный химик", левее - пристанционная забегаловка и служебные строения. Дверь одной из подзобок была приоткрыта.
- Иди сюда, - Мария повлекла его за руку в эту дверь, и они будто провалились в золотистый полумрак, и Мария сразу сделалась серьезней и старше, и она обвила его шею руками, и так жадно впилась губами в его губы... В этом поцелуе исчезло время, все исчезло.
Не понять, сколько длился этот поцелуй - ту короткую вечность, ради которой можно любой другой вечностью поступиться. Высик обхватил Марию, изо всех сил прижимая к себе, боясь отпустить хоть на долю секунды... А она вдруг стала таять, уходить, и вот уже Высик беспомощно обнимает воздух, а Мария оказалась в зеркале, большом и запыленном, невесть откуда взявшемся в подзобке, Высик рукавом стер пыль с зеркала, и увидел, как там, в зазеркалье, Мария движется и уходит, и Высик ничего не мог сделать.
И ледяной сквознячок пробежал откуда-то, шевельнул его волосы. Высик оглянулся, потом опять повернулся к зеркалу, увидел лишь свое собственное отражение, пригладил волосы рукой. И тут его отражение начало мутнеть, расплываться, и вместо лица Высика возникло лицо Кирзача.
Кирзач и Высик со злобой глядели друг на друга.
И Высик проснулся.
Наскоро позавтракав, он первым делом прогулялся к Семенихину.
- Больше никаких вестей от Кирзача? - осведомился Высик.
- А?.. - Семенихин запнулся. Он, видно, хотел спросить: "А откуда вы знаете, что Кирзач голос подавал?" - потом сообразил, что к чему.
- Дурак ты, - сказал Высик. - Кирзач совсем спятил, он убивает всех, встречающихся на пути, в том числе и тех, кто ему приют дает. Он убил старого вора, держателя общака, и общак забрал, теперь весь блатной мир за ним охотится. Не дошло еще об этом до тебя, по блатной почте?
- Нет... - промямлил Семенихин. - Не дошло.
- Так теперь имей в виду. Твоя жизнь на волоске висит. И будет висеть на волоске до завтрашнего дня.
- Почему до завтрашнего?..
- Потому что завтра я с Кирзачом покончу. Не без твоей помощи.
- Но если он у меня появится...
- Да, тебе хана. Вот и сделай так, чтобы он появился в твое отсутствие. Ключи от дома ему оставь, где-нибудь под крылечком, ну, так, чтобы он догадался - или, может, насчет ключей у вас с давних времен условлено? - жратвы ему оставь, то да се...
- Но вы ж... Вы ж не в моем доме его убьете? Мне потом...
- За это не волнуйся. Все, что от тебя требуется: записку ему чиркнуть. Мол, дорогой Кирзач, должен уехать на три дня, но, зная, что в любой момент ты объявиться можешь, оставляю тебе дом в полном порядке. Только сиди тихо, будто в доме никого нет, вокруг так и рыскают, тебя вынюхивают, меня уже два раза трясли, не знаю ли я чего. И добавь: если без меня уходить из района вздумаешь, то держись дороги от железнодорожного переезда к "Красному химику". Там милиция меньше всего проверяет, считая, что по этой дороге тебе нет никакого смысла уходить. Приблизительно так. Ну, своим языком изложишь, с такими деталями, чтобы Кирзач все съел.
- Понимаю... - протянул Семенихин.
- Может, понимаешь. А может, нет. В общем, катай записку и смывайся куда-нибудь подальше. Родственников навестить, или, там... Или оставайся. Так и быть, за государственный счет похороним.
- Шуточки у вас...
- Это не шуточки. Это, Семенихин, горькая правда жизни.
Разделавшись с Семенихиным, Высик направился в отделение.
Там его настиг звонок от полковника Переводова.
- Опять ушел Кирзач, - сообщил полковник. - Чудом от нас улизнул. Так что теперь держи ухо востро. Вдруг и впрямь в твоем районе нарисуется, счеты с тобой свести. Тем более, что завтра Марк Бернес...
- Знаю, - ответил Высик. - Меня другое интересует. Откуда Кирзач может знать, что именно завтра, двадцать пятого августа, Марк Бернес будет академика Петренко?
- Так об этом же в газетах писали, - сообщил полковник. - Месяца два-три назад. У Петренко юбилей приближается, шестьдесят лет. Вот он и рассказывал, в "Труде" и в "Комсомолке" это прошло, что в сам день рождения он хочет быть только на даче, среди ближайших друзей, а уж все официальные торжества, банкеты, прием в Кремле и получение ордена - это потом, в последующие дни. И сказал он эту фразу: "Может, и Марк Бернес подъедет..." Сам понимаешь, воры тоже газеты читают.
Итак, изложил полковник то, что скрывал от Высика. Выходит, напряжение наверху достигло высшего предела.
- Словом, им известно время и место, - подытожил Высик. - Тогда, тем более, завтра надо Кирзача ждать.
- Силенок подкинуть? – это был не вопрос, это был приказ, поданный в форме вопроса, и Высик отреагировал правильно.
- Обязательно. А уж рассредоточить, я их рассредоточу, с моим знанием местности. Расскажите, как Кирзач ушел?
- Значит, так дело было...
23
Кирзачу повезло несколько раз. Вначале - в Петушках, после того, как он оторвался от погони. В глухом проулке он наткнулся на местного пьяницу, спавшего блаженным сном, снял с него пиджак и надел вместо своего, порванного и окровавленного. Устроившись в укромном месте, в кустах за оврагом, он осмотрел рану и перевязал ее, перед тем, как надеть чужой пиджак. Пустяки, рана была неопасной.
Свой пиджак он закопал поглубже, переложив из него деньги и документы.
Потом он потопал в направлении Москвы, держась вдоль трассы, но на нее не выходя, пока не отмахал за придорожными деревьями километров пятнадцать. Электричка была ему заказана - на станции, небось, и легавые уже вовсю рыщут, и "свои". А уж то, что "свои" догадаются перекрыть автомобильную дорогу, если менты этого не сделают, почти наверняка можно было сказать. Уж на главном выезде из города будут дежурить, факт.
Почувствовав себя в относительной безопасности, Кирзач вышел на дорогу и стал голосовать. Тормознул водитель потрепанного грузовика.
- Куда, браток?
- До Орехово-Зуева.
Напрямую до Москвы Кирзач просить не решился. Лучше в несколько этапов добираться, так оно надежней и спокойней.
- Садись.
Кирзач забрался на место рядом с водителем, водитель тронул машину с места, спросил, улыбаясь:
- Загудел, что ли?
"Ну да, от меня ж до сих пор перегаром несет", сообразил Кирзач. А вслух он ответил:
- Ага, поехал шурина навестить, вот и... Боюсь, моя баба меня убьет. Я-то вчера обещал вернуться, поздней электричкой, а сам, видишь, когда возвращаюсь. Проснулся, похмелился на дорожку, и вперед. Главное, все мы просадили, до копейки, даже на билет не осталось. Если б тебя не словил, то прямо не знаю...
- Бывает... - отозвался шофер. - Да добрался бы, трасса оживленная, какая-нибудь попутка обязательно бы подобрала. В Орехово-Зуево где живешь?
- Неподалеку от станции. Ты высади меня, где удобней, дальше я уж сам добегу.
- Заметано.
Так они доехали до Орехово-Зуево, болтая о пустяках, а в Орехово-Зуево Кирзач перекантовался до начала шестого вечера - часа самых переполненных электричек, когда ни у какой милиции не хватит сил и средств проверять всех пассажиров, и, в тесноте, да не в обиде, доехал до Москвы. В Москве он сошел не на вокзале, а за остановку до вокзала, на "Серпе и Молоте" - почти на окраине, по тем временам. На окраинах меньше шерстят приезжающих, чем на центральных вокзалах.
Надо было решить, где провести ночь. Имелись на примете у Кирзача четыре надежных логова, но еще неизвестно, как его в этих логовах встретят. Может, и там охотники ждут. Снимать девку не хотелось, после предыдущего прокола. Снять комнату у какой-нибудь бабульки? Тоже опасно.
В конце концов, он прибился к троим мужикам, распивавшим в укромном уголке под деревьями неподалеку от ДК "Серп и Молот".