- Мужики! Где можно водки достать? Душа горит, а все ж закрыто... Я б и две бутылки поставил, деньги есть...
- Так с-час и сделаем, отстегивай! - тут же откликнулась троица.
Буквально через полчаса они сидели на лавочке в глубине сквера, пили "сучок" и калякали за жизнь.
- А я, понимаешь, с женой поссорился, хлопнул дверью... Ну, и загулял, - объяснял Кирзач.
- Сам-то где живешь?
Кирзач прикинул, какой район назвать. "Жить" он должен не слишком далеко, не слишком близко - в окрестных кварталах, небось, мужики всех пропойц знают, можно и обжечься - и хоть основные улицы он должен знать в том месте, которое назовет.
- В Сокольниках я живу.
- В Сокольниках? Эк тебя занесло. Еще домой добираться...
- Не поеду я домой, - буркнул Кирзач. - Пусть знает, стерва.
- На улице ночевать будешь?
- Может, и на улице.
- Пошли лучше ко мне, - предложил один из мужиков. - Я один живу. Заодно и добавим, в культурных условиях. Только тихо надо, чтобы соседи не возгудели.
- Я тихий, - заверил Кирзач.
Преувеличенно пьяным жестом он достал деньги.
- Еще две бутыли добудешь? Хватит нам до утра?
- Хватит! - откликнулся обрадованный мужик. И протянул руку. - Меня Гришей зовут, Семыкиным.
Второй собутыльник Кирзача оказался Мишей, а третий - Колей.
- Иван, - представился Кирзач. - Денисов.
- Вот и отлично, Ваня. Пошли!
Гриша смотался куда-то - к "торговцу", как он объяснил; понимай, к какому-нибудь старику-инвалиду, который днем берет водку по цене государственной, а ночью отпускает по "ночной" цене, тем и живет - и вернулся с еще двумя бутылками. Одну на лавочке ополовинили, и Миша с Колей отделились, по домам побрели: мол, хоть и жалко компанию рушить, но поздно уже, лишних скандалов от супружниц им не надо. А Гриша и Кирзач прошли к одному из соседних домов, поднялись на пятый этаж, Гриша тихо отпер дверь и тихо провел Кирзача в свою комнату.
Почти до утра они просидели, и только с первыми бледными лучами рассвета завалились спать. Гриша, как выяснилось, работает грузчиком на Курском вокзале, на товарном его отделении, и у него как раз сутки свободные, поэтому за то, чтобы опоздать на работу, он не беспокоился.
Разбудил он Кирзача во втором часу дня, предложил горячего чаю - с кипящим чайником с кухни явился, стал стаканами и ложками бренчать, Кирзач и проснулся.
- Слышь, Ваня, - сказал Гриша. - Может, ханки прикупить на опохмел? Да и пожрать не мешало бы.
Кирзач вытащил деньги.
- Сбегаешь, а? Меня ломает, головы поднять не могу...
- Оно и понятно. Да я быстро слетаю.
Гриша исчез, а Кирзач, вытянувшись на бугристом диванчике и положив руки под голову, стал прикидывать, как быть дальше.
От Гриши к вечеру сваливать надо, это ясно. Если он еще задержится, это может показаться подозрительным. Ладно, еще одни сутки он выиграл. Куда дальше? В дом, где живет Марк Бернес - и попробовать проникнуть к нему, с удостоверением электрика. Рисково, конечно, но может сработать. Почему бы не сработать? Или, все же, ждать того шанса, двадцать пятого августа, лучшего шанса, о котором они говорили?.. Тогда надо вообще из Москвы слинять. Отсидеться где-то в ближнем Подмосковье, в порядок привестись... Больше ему пить нельзя, он должен быть в форме. А до этого... до этого пистолет забрать надо. Но на той хазе, где для него пистолет приготовлен, тоже может засада торчать. Могли, могли Уральский, Волнорез и Губан и эту хазу сдать, предъяву получив. А если и не сдали, то сложно ли догадаться, к какому "оружейнику" Кирзач пойдет... Тут надо все продумать, обидно будет влипнуть в последний момент...
А может - закралась в голову шальная мысль - какого-нибудь раззяву легавого завалить и табельное оружие забрать? В положении Кирзача одной расстрельной статьей больше или меньше - это тьфу.
Да, это вариант. Вариант хороший.
Вернулся Гриша, принес водку, пива четыре бутылки, хлеб, колбасу, несколько банок консервов и развесных пельменей.
- Соседей дома никого, - сообщил он. - Часов до пяти можем вместе на кухне хозяйничать, и даже песни петь.
Они поставили вариться пельмени, дернули по первой, загладили пивком, и, в ожидании пельменей, колбаской с хлебушком закусили.
- Думал еще картошки взять, отварить, да лень чистить... - пробормотал Гриша. - Слышь, а как, ты сказал, твоя фамилия? Денисов?
- Да, - Кирзач насторожился. - А что?
- Чудно как-то. Менты ко всем, у кого фамилия Денисов, сейчас придираются. Витьку Денисова, его даже в ментовку сволокли, потом отпустили. Денисов, говорят, да не тот.
Выходит, мой паспорт сгорел, сразу сообразил Кирзач. По тому паспорту, что им от Катюши достался, они и второй вычислили. Интересно, как? Значит, зацепки нашлись, систему разгадали, по которой Повиликин фальшивки ваял. Да неважно это. А важно то, что и удостоверение электрика сгорело. Электрика с фамилией Денисов покрутят, едва он в подъезд Марка Бернеса войдет. Да, крупно повезло. Везение всю дорогу - ведь мог бы сунуться к черту на рога, и сгинул бы, как последний фраер...
- Да, не повезло, - сказал он вслух. - От меня ж за версту разить будет. Этот Денисов, которого ловят - он, наверное, крупный преступник. Но меня-то, если вместе с другими Денисовыми заметут, точно в вытрезвиловке на пятнадцать суток оставят, из общей вредности... Что делать-то?
- Да пережди у меня, пока не протрезвеешь, - предложил Гриша.
- Долго ждать... К вечеру надо дома быть, с женой мириться.
- Вчера ты храбрее был.
- Так вчера я вообще был... того. И на взводе, и принял немеряно. А сегодня, как подумал с утра...
- И что бабы с мужиками делают, - вздохнул Гриша. - Потому и не женюсь. О, пельмени готовы. Давай пожрем.
Поедая пельмени, Кирзач пробормотал:
- Может, такси поймать?.. И до дома. А там с женой помирюсь и спать завалюсь. А завтра пусть хоть на каждом шагу менты проверяют, тот я Денисов или не тот...
- Да говорю тебе, отсидись у меня. Еще на такси тратиться... Не дрейфи, уладится все с твоей женой. Бабы, они так: пошумят и перестанут, куда им без нас деваться? Слушай, - Гриша поднял на Кирзача слегка помутневший взгляд. - А ты-то почему не на работе? Тебе не вломят за прогул?
- Не вломят. Я, вообще-то, электриком работаю, в "Мосэнерго". Но у меня как раз отпуск начался. Из-за отпуска с женой и поругались. Я говорю, отпускные хорошие, сейчас с боем билеты возьмем да на юга, на солнышке поваляться, в море побарахтаться. А она мне: какие там юга, надо к маме в деревню ехать, с огородом помогать, одной ей трудно. А на лишние деньги нужно платяной шкаф купить, да и кое-что еще в доме обновить надо. Ну, а я говорю, ты что, дура, какая деревня, твоя мама всю жизнь справлялась и теперь справится, а я весь год на работе ломался, что ж мне еще и в деревне ломаться, нет, я полного отдыха хочу!.. Так, слово за слово, и перецапались.
- На юга, оно хорошо, - задумчиво сказал Гриша. - Я бы и сам с большой охотой на юга махнул. Ладно, давай выпьем за то, чтобы ты убедил жену в своей правоте.
Выпили.
Кирзач продолжал лихорадочно соображать.
Теперь в Москве земля под ним на каждом шагу гореть будет. Срочно надо из Москвы выбираться и делать ставку на один вариант: двадцать пятого августа. Но как выберешься, когда менты лютуют? Надо переждать, пока их рвение на убыль пойдет. С другой стороны, если их накрутили, то у них рвение не угаснет ни завтра, ни послезавтра... Придется опять рисковать.
А что? Он на большой риск и подписался, не на что-нибудь другое. Ставки подняты, и ему это нравится.
- Да, обидно было бы полотпуска в ментовке провести и выйти наголо обритым, - вздохнул он.
Гриша не ответил. Ему другая мысль в голову пришла.
- Так ты что, отпускные сейчас пропиваешь?
- Да так, взял от них маленько, - ответил Кирзач.
- Смотри, прогуляешь их, тебе один вариант и останется, в деревню ехать, - участливо предупредил Гриша. Им вдруг овладела тревога за судьбу собутыльника.