- Получается, - ввернул Шалый, - они заранее и основательно к этому делу готовились, раз все у них было, и деньги на такое дело, и адреса... В смысле, не за игрой, не с ходу идея родилась, что прибрать надо Бернеса, а не кого другого...
- Получается, так, - согласился Ямщик. - Но я это в том смысле, что теперь, захоти Уральский, Волнорез и Губан Кирзача остановить, они все равно сделать этого не сумеют. Он должен объявиться только после того, как свой долг исполнит.
- Если появится, - сказал Шалый. - Скорей всего, его самого шлепнут... Или на месте преступления, или... А он не расколется, что карточный долг гасил, будет на том стоять, что в одиночку все задумывал. В соучастники они не попадут.
- Не попадут. Но нам-то от этого не легче. Слухом земля полнится. Смотри, и ты меня насчет Кирзача пытать вздумал, какие-то совсем нехорошие слухи уловив...
- Да, - кивнул Шалый, - слух и до меня долетел, что Кирзач свихнулся, и что всем будет хуже, если его не остановить.
- Правильно. А кроме тебя, угрозыск за нас взялся, насчет Кирзача копает. Выходит, и с другой стороны им известно, что Кирзач у нас побывал и что что-то этакое у него на уме. Уже больше двадцати хороших ребят замели. И насчет Уральского, Волнореза и Губана интересуются, чего это они наезжали... Выходит, дошло до них, то ли через стукачей, то ли как, что они ради Кирзача приезжали, чтобы отчаянное дело с ним обмозговать. А я и говорю, что нам Кирзача не затормозить. Допустим, тряханем мы этих троих, оголтелых... Так немало есть таких, кто их поддерживает, и тут до настоящей войны дойти может. Конечно, еще будет у нас разделка, за то, что они нас всех подставили, но это годик-другой выждать нужно, чтобы по-тихому, по-нормальному дело решить, сначала их союз расколов... А за год все может произойти, самое непоправимое.
- И никаких наводок, куда Кирзач направился? - поинтересовался Шалый.
- Почти никаких. Прознал один из моих, что хату в Казани ему обеспечили, так он с этой хаты, небось, уже слинял. И куда дальше?..
- Что за хата?
- Хата Степняка, старого такого волка...
- Как же, помню. Но он, вроде, от дел отошел?
– Отошел, не отошел, а приютить иногда может… Только ты не сдавай его легавым, сам с ним потолкуй, коли что…
– Заметано, – Шалый покачал головой. – И правда, дела. Это ж расстрелы двадцатых годов, про которые страшные сказки ходят, детским садом покажутся.
– Еще бы! Тех-то я не застал, а послевоенные расстрелы помню… Не хотелось бы еще раз такое пережить. Одно, когда тебя по делу к стенке поставят, а другое – когда в общем стаде, на убой, будто барана какого, за то лишь, что под горячую руку попался. Это, знаешь…
- Некрасивая смерть, - согласился Шалый. - Что ж, сделаю, что могу. И ни ты, никто другой из ростовских засвечен не будет.
- Я знал, что на тебя можно положиться, - сказал Ямщик.
8
Полковник Переводов отбывал из Кремля в очень дурном настроении. Реакция главы государства на доклад была предсказуемой - и очень резкой.
- Ты понимаешь, что это значит?.. Наглости набрались! Пытаются нам бандитскую власть навязать, да? Уже, сукины дети, приговоры выносят? Да за одно это их всех надо похоронить, и если без суда - то без суда! И смотри!.. Теперь за жизнь Бернеса головой отвечаешь! Случись с ним что - не только погон лишишься, но и... - и, немного поостыв, поинтересовался. - Соображения есть?
- Прежде всего, круглосуточную охрану обеспечим, - сказал полковник.
- Кого?
- Сейчас прежняя охрана Булганина свободна, как мне коллеги сообщили. Эти подойдут. Очень толковые ребята.
- Что еще?
- Надо на какое-то время все концерты его отменить. И все появления на публике.
- Отменяй. Скажи, по моему личному распоряжению действуешь. А как убийцу ловить будешь?
- Оперативная работа идет. И очень основательная.
- Ну, смотри...
- Остается вариант, что это - глупая утка, бандитами запущенная... - рискнул предположить полковник. - Уж больно дерзко, чтобы быть правдой...
- А ты из того исходи, что это правда. Или опозориться хочешь?
- Опозориться не хочу. Поэтому и принимаю все меры.
- Ну, то-то. Ступай.
За короткий путь в машине от Кремля до Петровки полковник успел десять раз перебрать в памяти весь разговор.
- Значит, так, - распорядился он, едва оказавшись в своем кабинете. - Дела у нас хреновые. Одна радость, что вся милиция Союза должна исполнять наши приказания во всем, что касается этого дела... Приказ Самого. Да, и этого, Высика, доставить ко мне.
9
После звонка Шалого Высик дома не усидел. Сам разговор получился коротким. Шалый звякнул из аэропорта, направляясь дальше, в Казань.
- Имя приговоренного - Марк Бернес, - коротко информировал он.
Даже Высика слегка покачнуло.
- "Ночной патруль"? - спросил он после секундной паузы.
- Точно.
- Что дальше делать будешь?
- Надо один след проверить. Сразу отзвоню, по любому результату.
- Давай.
И Высик положил трубку.
Он вернулся в свою комнату, попытался рассуждать спокойно и логично, но на месте ему не сиделось. И он отправился погулять по ночному городку - так, и чтобы ноги размять, и чтобы нервы успокоить.
Звезды опять сияли во всей красе, и половинный месяц плыл. Высик стал насвистывать "Темную ночь", оборвал мелодию, остановившись перед клумбой на центральной площади. Памятник Сталину, возвышавшийся в центре клумбы, убрали два года назад. Постамент оставили - мало ли что, постамент всегда пригодится. Вопрос о том, что водрузить на этот постамент - памятник Ленину или памятник героям Гражданской войны - решался медленно и вяло. На круглом газоне уже расцветали подсолнухи и золотые шары - отражением звезд небесных.
- Ну и ну... - пробормотал Высик, думая о своем. - Ну и ну...
Он свернул направо, чуть в сторону от отделения милиции, прошелся до больницы. В "жилом" флигеле горел свет - выходит, врач еще не спал.
Врач, Игорь Алексеевич Голощеков, доживал в их местечке последние деньки. С изменившимися временами, он получил приглашение вернуться на работу в Москву, в хорошую больницу, и обещали ему не комнату даже, а однокомнатную квартиру - пусть и в "хрущебке", пусть и на окраине, где-то на Остаповском шоссе. Сейчас он сдавал дела, и к первому октября должен был оказаться на новой работе и в новом жилье. Высик уже подумывал, с горечью, как будет скучать по постоянному собеседнику многих лет. Ничего не поделаешь...
Высик завернул во двор больницы, подошел к "жилому" флигелю, стукнул по отворенной во двор створке окна. Врач выглянул, кивнул:
- Заходите. Не заперто.
Когда Высик зашел, врач привычными движениями уже разводил спирт в мензурке.
- Что-то случилось? - спросил он.
- Случилось, - кивнул Высик, усаживаясь за стол и вытаскивая папиросы. - Такую новость узнал, что закачаешься.
- Поделитесь?..
- Только вы, как обычно, ни-ни...
- Разумеется.
- Марка Бернеса убить хотят.
- Бросьте! - врач так резко обернулся, что чуть спирт не расплескал. - Кто?! За что?!
- Бандиты. За роль в "Ночном патруле". Уже и палача назначили, исполнителя бандитской воли. Теперь, пока этого палача не обезвредим, никому из нас покоя не видать.
- М-да, - врач присел напротив Высика. - Ну, в наших краях этот убийца вряд ли появится.
- Кто знает, кто знает...
Врач внимательно поглядел на Высика.
- Что вас тревожит? Интуиция?
- Я бы слово "интуиция" не употреблял, - поправил Высик. - Всего дня три-четыре назад осудили мы это слово как мракобесие и поповщину. Даже собрание проводили, по указанию сверху.
- Ну, знаете... - врач развел руками. - Куда же без интуиции, а?
- По-вашему, неправы те, кто ее осуждают? - не без подковырки спросил Высик. - Решение партии, так сказать.