- Если застрянем тут, я твоего Владика об колено поломаю! - строго предупредил подругу Цент.
В этот момент низко склонившаяся над дорогой ветка ударила по лобовому стеклу. Цент взъярился:
- Если хоть одна царапина на машине появится, я твоему Владику оторву все, что плохо растет! Вот же баклан! Воздуха ему захотелось. Могли бы поехать в кабак, как люди, а не жечь бензин, чтобы птичек послушать.
- Да все хорошо, - как попугай, повторяла Анфиса.
- Не успокаивай меня! - взвился Цент. - Не надо! Не все хорошо. Все плохо. Я уже давно это почувствовал. Еще в том году, когда гаишник у меня взятку не взял. Гаишник взятку не взял - представляешь?
- Милый, ну не расстраивайся ты так, - утешала любимого Анфиса. - У них, наверное, проверка была. Потом же все время брали.
- Потом брали, - кивнул Цент. - Но почему тот не взял? Меня это так потрясло. Я три ночи спать не мог.... Блин, да куда этот баклан очковый едет? Где его дача? Сейчас въедем в какое-нибудь болото, застрянем, и произойдет трагедия.
- Какая? - заинтересовалась Анфиса.
- Насильственная смерть двух... и, возможно, более лиц, - обрадовал ее Цент. - Звони очкарику, спроси, далеко ли еще.
- Любимый, ты потерпи....
- Звони! - зверски рявкнул на нее Цент.
Подруга поняла, что спорить бесполезно, вытащила из сумочки мобильник, глянула на экран и тут же поделилась плохими новостями:
- Связи нет.
Цент даже не удивился. У него всегда было так: если везло, то во всем, если не везло, то по полной программе.
- Ненавижу Владика! - процедил он сквозь зубы в бессильной ярости.
Как выяснилось позднее, к дачному массиву имелась и вполне себе годная дорога, но Владик нарочно решил потащиться через дебри, дабы глотнуть чистого лесного воздуха. Цент для себя решил, что очкарик слишком много дышит, и с этим пора кончать. В голове его сам собой начал зреть дьявольский план ликвидации Маринкиного жениха. Этот план был жесток и беспощаден. Центу было мало просто убить Владика, он хотел заставить программиста обильно испить из бездонной чаши страданий. Чертов очкарик олицетворял собой новую эпоху, эпоху порядка, стабильности и безнадеги, которую Цент ненавидел всеми фибрами души и тела. Бывший рэкетир чувствовал, что только жертвоприношение может облегчить его душевные страдания. Поймать Владика, затащить в темный погреб, пытать зверскими пытками, наслаждаясь каждым его болезненным воплем и каждой мольбой о пощаде, а затем убить - разве это не прекрасно?
- Любимый, перестань злиться, - упрашивала Анфиса, после того как Цент узнал о другой дороге и выразил желание обагрить руки кровью.
- Не могу, - признался ей Цент. - Пытаюсь, но не могу. Слушай, а у очкарика на даче погреб есть? А паяльник?
Как выяснилось, Цент здесь уже бывал прежде, правда, давно, в прошлой жизни. Не сразу вспомнил, что немудрено, ведь на эти дачи они с корешем привезли жадного коммерсанта глубокой ночью. Настроились на долгую и трудную пытку, но стоило начать, как клиент тут же пошел на сотрудничество, рассказал, где деньги, пообещал искупить свою жадность финансово и впредь платить без задержек. Ему поверили, ведь нужно верить людям. Правда, пообещали в случае повторного утаивания доходов от крыши замучить жадину до смерти, а его жену и дочь искупать в бочке с серной кислотой.
Загородное имение программиста было куплено недавно, но Владик, а точнее нанятые им мужики, произвели небольшой апгрейд избушки. Старый деревянный забор снесли, заменив его металлическим, перекрыли крышу, воткнули новые окна, покрасили стены в ярко-желтый цвет. На одной из стен чья-то растущая из известного места рука коряво нарисовала масляной краской нечто, похожее на подсолнух. Цент решил, что творчество принадлежит кисти Владика, и уже хотел грянуть язвительной критикой, но оказалось, что художницей выступила Маринка. Пришлось усилить градус язвительности.
- Красиво, да? - выспрашивала макака. - Это я сама нарисовала.
- На подсолнух похоже, - кивнул Цент. - Было время на них насмотреться, пока ждала клиентов на обочине.
Маринка люто глянула на Цента, и тот в один миг все понял - Владик ни ухом, ни рылом, чем занималась его невеста в недавнем прошлом. О, это был шанс! Это было даже круче, чем замучить очкарика в застенках и утопить Маринку в нужнике. Цент понял, что не упустит данную богом возможность загубить личную жизнь ненавистной макаке и ввергнуть очкарика в пучину моральных страданий. Владик должен узнать правду. Но не сейчас. Следует выждать, выбрать самый благоприятный для этого момент, так чтобы градус страданий несостоявшейся супружеской пары был наивысшим.