— Солнышко, ты совсем не следишь за своими вещами, — усмехнулся Фил. — Ну кто же цепляет очки к рюкзаку? Сломаются, потеряются, да и всяких крохоборов искушают. Как думаешь, что нам делать с этим придурком?
— Дай ему пинка под зад и пусть катится, — предложила Лидия.
— Пинка под зад? — задумчиво проговорил Фил оглядываясь по сторонам. Вдруг его губы расплылись в широченной улыбке: он явно задумал нечто. — А что, это мысль. Только пинать будет он. — Он погасил свою улыбку и крепко тряхнул пленника за шкирку. — Смотри, урод! Видишь мусора? — К наблюдающим за роллербольным матчем присоединился одинокий милиционер. — Сейчас подойдёшь к нему и дашь ему ха-арошенький подсрачник.
— Не надо, пожалуйста, — пролепетал неудачливый «щипач» и потенциальный террорист.
— Ты, соплежуй в жопу траханный… — Фил наклонился к разом побледневшему пленнику, — мамке своей будешь указывать, что «надо», а что «не надо». Делай, что сказано, и не вздумай сбежать, а то найду и глаза тебе выколю. Понял, ниггер висложопый? — Парень часто-часто закивал. — Выполнять!
— Сейчас начнётся… — вполголоса сказал Фил, наблюдая, как паренёк приближается к ничего не подозревающей жертве.
— Угу. Он подойдёт к дяденьке милиционеру и скажет, что нехорошие дядя и тётя заставили его… Ух ты, ни фига себе!
— Стоять! Стоять, сука… мать… мать… мать!.. — орал пострадавший страж порядка. Неожиданный и достаточно сильный пинок под пятую точку сшиб его на четвереньки, но он тут же вскочил и бросился вдогонку за обидчиком, а тот улепётывал по аллее, топая, как слон. Роллербольный матч прекратился. Зрители и игроки, галдя, как стая галок, горохом высыпали на аллею, где разворачивалось действо поинтереснее.
— Класс, класс! — Лидия в восторге прыгала и хлопала в ладоши. — Слушай, а как у тебя это получилось? Почему он послушался?
— Слово знаю, — усмехнулся виновник торжества. — А ещё я сфотографировал его паспорт и студенческий билет, так что он знал: если что, я его найду.
— Фил, ты гений! Ты монстр! Я тебя обожаю! — воскликнула Лидия и наградила обожаемого гениального монстра горячим поцелуем.
Её душа пела. Безбашенная авантюристка, любительница всевозможных розыгрышей, она полушутя-полусерьёзно говорила, что, наверное, у какой-то её пра-пра-пра-(и-так-далее) — бабушки был роман с неким языческим духом, лешим или банником, которые, как известно, по натуре незлы, но озорники страшные — вот почему у неё постоянно бурлит кровь и тянет на разные шалости. У Фила же имелся редкостный дар устраивать дым коромыслом — не подвергая при этом её драгоценную персону никакой опасности. Он рисковал — ей оставалось только визжать от восторга и хлопать в ладоши.
И за один этот бесценный талант — не говоря уж о прочих его достоинствах — она готова была простить ему тёмную сторону его жизни, где были и грязь, и кровь, и, главное, посторонние девки.
— … Ну, короче, соловей сдох… — Оба прыснули со смеху при этих словах. Лидия расплескала кофе.
— Там так и написано — «соловей сдох»? — с невинным видом переспросил Фил, и она, едва успокоившись, снова скисла от смеха.
Они сидели за столиком в кафе, и в разговоре Лидия случайно упомянула сказку Оскара Уайлда «Роза и соловей», которую Фил, как выяснилось, не читал. Она принялась пересказывать её, увлёкшись, цитировала по памяти понравившиеся пассажи, сбиваясь иногда на язык оригинала — и неожиданно для себя выдала словечко, совершенно не сообразующееся с нежным трагизмом изысканной новеллы.
— Значит, соловей сдох, — подлил масла в огонь Фил.
— Ну прекрати-и! — простонала Лидия.
— Как у Юкио Мисимы: «тут принц вдруг бухнулся оземь и издох».
Склонившись от неудержимого смеха над столиком, она слышала, как Фил сказал кому-то: «У барышни истерика, просила не беспокоить». А через секунду пластиковый стол полетел в сторону от мощного пинка. Лидия подскочила, как ужаленная, и увидела перед собой Костика.
«Какого хрена он тут делает?» — подумала она.
В появлении «друга любезного» в этом кафе, разумеется, не было ничего сверхъестественного. За свою жизнь она не раз убеждалась, что «мир тесен», как гласит поговорка. А некоторым людям так и вовсе становится тесно на одной земле…
Отставленный кавалер был изрядно пьян и настроен немирно.
— Слышь, ты, чмо, — рявкнул он Филу, — ну-ка дёргай отсюда, пока при памяти, а с этой сукой у меня серьёзный базар будет.
Фил не спеша распрямился во весь рост, и Костик, хотя и был на взводе, а позади переминались и грозно похрустывали костяшками двое его корешей, невольно отшагнул назад. Вероятный противник совсем не был похож на хлипкого нефора, задница которого создана для пинков. Он больше напоминал ходячую проблему.