Насмешливый взгляд девушки встретился с ледяным выражением глаз лейтенанта. Что-то в тоне подозреваемой не понравилось Мэдли, и словно холодок пробежал вдоль позвоночника. В это мгновение дверь в допросную распахнулась, и в комнату ворвался встрёпанный Кристофер.
– Я хочу кое-что сказать ей, – с вызовом сообщил патрульный детективу.
Глава 22. Ты отправишься в ад!
Мэдли возмутилась поведением вбежавшего Харпера:
- Ты что себе позволяешь?
- Ещё минута осталась! – заявил молодой человек.
Крыть было нечем, поэтому Дженнифер не стала спорить с патрульным и кивнула, решив просто понаблюдать за его действиями. С молчаливого согласия лейтенанта Кристофер повернулся к подозреваемой и изобразил жертву, повторяя то, как Майкл Карсон умолял преступника перед тем, как парня лишили жизни: «Не убивайте! Прошу! Не убивайте!»
Затем Харпер сразу же приложил палец к губам и изменил тон. Голос его стал вкрадчивым.
- Ш-ш! Тише! Я! Спасаю тебя, – с каждым словом патрульный всё ближе придвигался к Монике. – Я! Освобожу тебя.
Кадры видения проносились перед мысленным взором Кристофера. Почти неподвижный Майкл упрашивает убийцу:
- Не убивайте!
Но в ответ слышится только шёпот: “Иисус сказал: «Едущий мою плоть и пиющий мою кровь имеет жизнь вечную»”.
- Едущий мою плоть, - повторяя, Харпер медленно продолжать наступать на девушку, - и пиющий мою кровь, - лицо таксистки начало подёргиваться, - имеет жизнь вечную.
Моника отходила от патрульного, пытаясь сдержать нервный тик. Детектив внимательно следила за поведением девушки, надеясь, что та хоть чем-то выдаст себя. В это мгновение Кристофер повысил голос, цитируя заключительные слова из своего видения:
- И я воскрешу его в последний день!
Губы подозреваемой зашевелились, непроизвольно беззвучно повторяя то, что говорил Харпер. Пытаясь сдержаться, девушка странно зарычала и резко отвернулась к стене. Мэдли с нескрываемым изумлением наблюдала за неадекватной реакцией таксистки, но не вмешивалась, давая возможность молодому человеку довести ситуацию до логического завершения. Моника ударилась лбом о стену и принялась бить по ней кулаками, не переставая рычать сквозь сжатые зубы. Кристофер поначалу опешил от такого эксцентричного поведения девушки, но сдаваться парень был не намерен.
- Освобождение, как же! – разъярённо вскричал патрульный и, схватив Монику за руку, развернул её к себе лицом. – Ты отправишься в ад! – грозно пообещал молодой человек.
У Дженнифер к этому времени даже челюсть отвисла. Всё, что происходило сейчас в допросной, явственно выходило за рамки обыденного. Эти двое – патрульный и подозреваемая – словно вели диалог на каком-то ином уровне восприятия, понимая друг друга с полуслова, с полувзгляда.
- Говори скорее! – устрашающе понизив голос, потребовал Харпер, удерживая девушку за плечи. – Что это была ты!
Моника изо всех сил сжимала зубы, и тогда Кристофер закричал: «Ну же!» Глаза таксистки распахнулись от удивления.
- Ты понял? – прошептала она.
Внезапно на Харпера накатила новая волна видения. Послышался звон мелкого металлического бубенца, а очертания комнаты начали расплываться. Голова молодого человека закружилась. Ноги как будто пригвоздили патрульного к земле, но тело закачалось, словно в трансе. Казалось, вот-вот он потеряет сознание. Помещение куда-то исчезло, и глаза парня закрылись сами собой. Крис, словно в замедленном сне, увидел Монику, одетую в чёрный пуховик, когда она выходила из здания полицейского Депортамента, разговаривая с кем-то по телефону.
Следующим в его видении оказался заснеженный двор рядом с каким-то многоэтажным домом. Моника стояла лицом к зданию. В нескольких окнах на третьем и четвёртом этажах горел свет. Девушка вытянула вперёд указательный палец и водила им по воздуху, словно подсчитывая номер нужной ей квартиры, а в проёме одного из окон стояла тёмная фигура.
В этот миг видение изменилось, и перед девушкой оказалась дверь в некую квартиру, а на лестничной площадке почему-то горело тусклое красное освещение. Мысленным взором Крис заметил белые трикотажные перчатки на руках убийцы. А потом письменный стол в квартире, фотографии в рамках на стене и окровавленное лезвие на полу возле бездыханного тела. Ручейки крови, стекающие с неподвижной руки.
Придя в себя и тяжело дыша, патрульный с ужасом смотрел на Монику, а в ушах до сих пор стоял звон бубенца.