Однажды, впав в безумие, Розамун увидела как Китиара размахивает своим деревянным мечом и приняла свою дочь за отца девочки. Она подлетела к ней, протянула руки и выкрикнула в патетической радости:
— Грегор, ты вернулся ко мне!
Китиара всегда усмехалась, вспоминая это. Грегор ушел без единого слова уже шесть зим назад.
Если Розамун становилась слишком возбужденной, им приходилось привязывать ее к кровати. А когда она выходила из своего транса — спустя часы, дни или недели — то совершенно не помнила, что с ней было. Она откидывалась назад на подушку, истощенная телом и духом; ее белые волосы, пропитавшись потом, прилипали к лицу.
После одного из этих периодов Китиара поняла, что ее мать становится все больше бесполезной и неспособной вести домашнее хозяйство семьи.
Китиара сама училась всему — готовить, шить и штопать, смотреть за мальчишками и обучать их. За исключением готовки, она, возможно, не делала все эти вещи слишком хорошо, но она их делала. И Китиара гордилась тем, что делала, гордилась тем, что продолжает переживать все это, даже если в то же время она презирала все те домашние навыки, которым ей пришлось научиться.
Кит помнила, что когда-то давно она чувствовала что-то вроде любви к своей матери. Должно быть, это и была любовь. Чем другим это могло быть? Но сейчас она чувствовала только жалость к ней. Жалость и растущую дистанцию.
— Птица! — пораженно воскликнула Китиара. Она снова посмотрела на Рейстлина, который вглядывался в нее с верхней ступени лестницы, как будто пытаясь прочесть ее мысли. Она потянулась и нежно шлепнула его по уху. — Ты говорил с птицей! Это означает…
Она пролетела мимо него и помчалась на первый этаж. Перебежав через комнату, Кит открыла одну из ставней. Через окно в комнату ворвался свет.
Весна! Солнце, синее небо, благоухающий воздух — и, да, птицы, птицы повсюду.
— Весна! — Кит сильно перегнулась через узкий подоконник.
— Именно об этом я и хотел сказать тебе. — убежденно сказал Рейстлин, подходя к ней. — А о чем ты подумала?
Кит пристально смотрела из окна. Снег, участками лежащий еще вчерашним днем, практически весь стаял. Земля была влажная, покрытая выглядывающими из нее ростками. Все вокруг было ярким и красочным. Откуда-то издалека Кит слышала музыку и смех, означающие какой-то праздник. Тут она вспомнила, что сегодня был первый день ежегодной Ярмарки Красной Луны.
Она нетерпеливо склонилась, чтобы зашнуровать ботинки и леггинсы. Она отметила, что Гилон уже ушел, без сомнения рубить лес. Каждое утро ее отчим поднимался на рассвете и уходил на работу, сопровождаемый преданной Амбер. Гилон тщательно скрывал места своей работы, как рыбак охраняет свои любимые рыбные места.
Китиару никогда не просили пойти с ним и она была благодарна за это. Один из ее братьев, маленький крепыш Карамон, однажды пошел вместе с ним. Когда он вернулся домой после целого дня, проведенного на работе у лесоруба, он рассказал не слишком много.
— Много работы. — доверительно сообщил он Китиаре и Рейстлину. — Скучно.
Китиара стремительно пересекла комнату в сопровождении Рейстлина. Она вгляделась в домотканую драповую занавеску, которую Гилон повесил вместо двери в маленькую комнатку, отведенную ему и Розамун. Мать еще спала, как отметила Китиара с опасливым взглядом. Хорошо. Пускай спит. Она жестом показала Рейстлину, чтобы он вел себя тихо.
Кит подкралась туда, где все еще беспечно храпел Карамон.
Рейстлин неотрывно следовал за нею, как и было всегда. Карамон даже не пошевелился, когда они подошли. Китиара подумала, что этот маленький сорванец мог бы спать даже во время горного обвала.
Она крепко ухватилась за его подушку и склонилась прямо к его уху. Выдергивая подушку из-под головы своего маленького брата, она дико вскрикнула:
— Враги вокруг!
Глаза Карамона распахнулись и он стукнулся головой о спинку кровати. В следующее мгновение он спрыгнул с кровати и принял стойку малолетнего драчуна. Его ошеломленный взгляд постепенно стал глуповатым, когда он увидел Китиару, растянувшуюся на полу, ухватившись за бока и пытаясь приглушить смех. Что касается Рейстлина, то он улыбался лишь уголком рта.