Одним туманным днем, когда они вместе собирали куриные яйца во внутреннем дворе, Китиара спросила Миту, почему он хромает.
— На самом деле я не знаю, — сказал он, отводя взгляд, так как Кит подняла щекотливую для него тему, — Я всегда хромал. Раньше я жил недалеко отсюда со своей бабушкой. Она пасла большое стадо коз, чтобы прокормить нас. Когда я спрашивал ее, почему я хромаю, она обычно качала головой и печально отводила взгляд. Пиготт предположил, что должно быть, одна из ее коз однажды наступила мне на ногу.
Мита подтянул штанину, чтобы показать кривой отпечаток на своей более короткой правой ноге. Кит всмотрелась в шрам, но на ее взгляд он не был похож на отпечаток копыта.
— А что сказали твои родители?
— Я не спрашивал, потому что никогда не знал их. Все, что я помню, это жизнь с бабушкой.
Кит стояла очень близко к Мите и когда их взгляды встретились, она на секунду подумала, что он собирается попытаться поцеловать ее. Но момент был упущен. Как он отличается от смелой уверенности в себе Эль-Навара, неожиданно для себя подумала Кит.
Пиготт не обладал такими хорошими манерами как Мита, и не раз жирный сальный хозяин останавливался перед Китиарой, глядя на нее с вожделением и говоря что-то оскорбительное. Но он никогда не пытался надавить на нее, когда она отталкивала его. Пиготт знал, что под туникой у Китиары всегда спрятан маленький нож.
Однажды Пиготт наклонился к ней слишком близко, обдавая лицо Кит пивным перегаром. Она вытащила нож и легко нажала его наконечником на его провисающее брюхо.
— Ах, какие мы дикие и быстрые, — проскрежетал Пиготт, но в его голосе слышалась угроза и он стрелял глазами вокруг, чтобы найти способ отступить, не теряя лицо.
Его настроение всегда было дурным. Время от времени он давал Мите затрещину и ругал его. Случалось, если гном разобьет тарелку или кто то поздно пришел, он вычитывал убыток из их общей зарплаты.
Однажды утром, уже в конце лета, Китиара проснулась и решила уезжать. Не из-за Пиготта — она могла держать его под контролем — но из-за того, что перспектива найти приключение в Пеньгороде оказалась призрачной. У нее было достаточно денег, она давно не была в Утехе и теперь решила вернуться домой.
Она сказала об этом Мите и он удивил ее, ответив, что пойдет с ней.
— Я сыт по горло травлей Пиготта, — заявил он, — У меня скоплено немного денег и я пойду с тобой.
— А как же твоя бабушка? — спросила Кит. — Она не будет скучать по тебе?
— О, она умерла три года назад, — бесстрастно сказал Мита, — Именно поэтому я решил для начала пристроиться у Пиготта.
Китиара ответила ему что нет, она идет домой, чтобы помогать заботиться о своих братьях и Мита не может пойти с ней и вообще ему вряд ли понравится Утеха. Мита ответил, что тогда он пойдет с ней до развилки, ведущей в Гавань.
Кит пожала плечами. Мита стал так взволнован отъездом, что это передалось и Китиаре. Вместе они носились вокруг сарая, укладывая свое скудное имущество.
Позже, уже в кухне, когда таверну затопила волна утренних клиентов, Китиара и Мита шептались о своих планах и пути следования. Неожиданно чья-то рука хлопнула Кит по спине. Она повернулась и увидела, что Паулюс смотрит на нее с несвойственным ему негодованием.
— В чем дело? Что за тайны? — спросил гном, переводя взгляд от Миты к Китиаре и обратно.
Они сказали ему, что собираются уходить и тут Паулюс тоже удивил Кит, заявив, что он тоже пойдет с ними. И когда Мита расстанется с Кит, Паулюс пойдет далее на юг вместе с мальчиком.
— Не могу дождаться, чтобы увидеть лицо жирного сквалыги, когда мы сообщим ему об этом, — усмехнулся Паулюс.
Несколько минут спустя все трое получили эту возможность, когда они загнали Пиготта в угол и сказали ему, что они уходят после завтрака. Мясистый хозяин таверны принял темно-красный оттенок и стал извергать ругательства. Он вопил и кричал на них и они на сей раз ответили ему сполна. Затем Пиготт изменил тактику и принялся печально упрашивать их остаться по крайней мере на несколько дней, пока он не подыщет себе новых работников.
— Как вы можете уехать сегодня? — умолял он. — Ты, Мита. Как ты будешь ехать? У тебя же нет лошади!
— Я куплю ее себе, — гордо ответил Мита, — У меня достаточно денег, чтобы купить даже три или четыре лошади.
— Нет, — торжественно сказал Паулюс, — Позволь мне купить ее для тебя, друг. У меня хватит денег, чтобы купить дюжину лошадей!
— Кит, где же твоя благодарность? Мита, я же был тебе как отец. Паулюс…
Их дружный смех прервал его бесполезные мольбы. Пиготт снова изменил тактику и его лицо стало хитрым. Он потянул себя за изуродованное ухо.