Гравейн махнул рукой.
— Я ведь тоже знаю о всех этих смертях, предательствах и отвратностях, — он хрустнул веткой, которой мешал угли. — Знаю, и помню, словно сам пережил. Тебе тяжело сейчас, и будет еще тяжелее, Лаитан. Но я понимаю, каково приходится тебе, и я помогу. Сделаю, что попросишь. И когда попросишь. Петлю надо разрубить.
На секунду ему показалось, что напротив них с Лаитан сидит еще кто-то, невысокий, в темных одеждах. Но призрак исчез, как клуб дыма, и Морстен придвинулся к Медноликой, обхватив ее плечи рукой, словно прикрывая от всего остального мира. Это был жест помощи, символическое понимание и разделение знания. В какой-то мере.
Медноликая вздрогнула, сжавшись в комок, когда рука Морстена легла ей на плечи. Возможно, он подумал о том, что она испугалась его, но Лаитан, чье горло внезапно перехватило, а язык присох к глотке, могла бы поклясться, что со страхом это ощущение не имело ничего общего. Тёплая рука северянина была такой же, как и рука Креса, однажды прижавшего к себе Литан.
Мать матерей вспомнила, что сошла с ума совсем недавно, и потому прижалась к Морстену теснее, желая спрятаться в нем, как пряталась Литан.
— Думаю, просить не придётся, — глухо сказала она, стараясь не закашляться от охвативших ее новых эмоций. Довольно, надо сказать, странных и еще ни разу не переживаемых за ее жизнь. Под тяжёлой дланью властелина Тьмы было на удивление уютно и спокойно, словно вся сила Замка встала на их защиту. Лаитан краем глаза увидела махнувшего хвостом тёмного зверя, чья морда выражала неодобрение и… грусть.
Она посмотрела на властелина, тот тоже перевёл на неё взгляд, даже не подумав убрать руку. Лаитан не знала, что надо делать, и надо ли вообще что-то делать. Обычный для военных товарищей жест должен был бы вызвать у варвара источающую клубы дыма и яда реакцию, но Лаитан стало на это все равно. «Интересно, а он тоже не знает, что делает?» — подумала она о властелине севера.
— Нужно притвориться спящими, — ее губы тронула едва заметная улыбка, в которой было больше сумасшествия, чем нужно, чтобы предложение показалось неопровержимым.
— Нужно, — Морстен кивнул, подтверждая правильность решения. — После полуночи атакуют тхади, а потом меня. Или одновременно.
Он умолчал, что наличие рядом Лаитан может изменить планы заговорщиков — решившись пойти против властелина севера, Ветрис и Киоми вряд ли будут мелочиться или переносить свои действия. Медноликую не убьют. Она важна для планов всех, от Коэна до Посмертника, и до Отца она дойдет точно. А вот Гравейна можно было вычеркнуть из уравнения, сокращая количество неизвестных.
— Но, боюсь, их ждет неприятный сюрприз, — северянин нехорошо улыбнулся. — Замок согласился пожертвовать немного своей силы, и все напавшие на меня получат прямое подключение к каналам Тьмы. Ненадолго. На минуту. Тхади готовы к нападению, и займут-таки позиции, где не получится нападать больше, чем по двое на одного, а это их любимая разминка. В полную силу тхади дерутся один против четырёх. А теперь, когда Ветрис разозлён тем, что мы сидим в обнимку возле костра, и его нервозность передаётся безымянным, можно считать, что варвар уже почти проиграл.
Мысленно Лаитан вздрогнула, будто замороженная ледяная скульптура, в которую угодила крохотная дробинка. Лёд сначала зазвенел, а затем пошёл незримыми трещинками. И через минуту все изваяние осыпалось вниз осколками, раздробившись об мрамор пола. Тонкие линии, острые грани, превосходство мастера умерли от точно и расчётливо брошенной дроби, с тонким пронзительным звуком рассыпавшись под ногами. Она медленно кивнула.
— Я не ошиблась, выбрав тебя на роль палача, северянин, — шепнула она, отодвигаясь и собираясь устроиться где-то поблизости, — спасибо, что решил помочь в случае необходимости. Лаитан исчезла, будто действительно растворилась в тенях. Но ночь была временем Морстена, и потому Лаитан всего лишь перестала двигаться, сливаясь с землёй и камнями на ней.
«Лаитан и некая Литан… Один звук, а как все меняет в жизни», — подумала она, проверив, легко ли выходит клинок из-под плаща. Скоро должны были начаться решающие события.
Она пыталась успокоить сердцебиение до той степени, чтобы даже жрицы не обнаружили ее между камней, неподалёку от костра властелина севера. Мать матерей, которой этот титул, как и прочие регалии, теперь приносил только ощущение неправильности, несколько раз медленно вздохнула.