Лаитан попыталась подняться на ноги. Впереди, за мечущимися фигурами дерущихся мужчин, она видела высокое кресло на возвышении. Кажется, оно осталось прежним с тех пор, как первые поселенцы ступили на эту планету. Вера в это была наивной и детской, но Лаитан представляла его себе именно таким. Высокая спинка должна была мягко опуститься, чтобы сидящий в кресле человек принял лежачее положение. Затем кресло скользнёт вниз, ремни безопасности спеленают ее тело, и над головой выдвинется прозрачная крышка, образуя из места капитана герметичный саркофаг. Десятки иголок вопьются в тело Лаитан, опробуя ее на вкус и с урчанием скрытых механизмов высосут последние капли жизни. Ее память, мечты, наивное представление о мире и людях, прошлое и настоящее, чужая любовь и своя боль утонут в бесстрастном и независимом анализе ее клеток, которые дадут жизнь ковчегу. Золотая кровь потечет по трубкам, распадаясь на плазму и эритроцитарную массу, напитывая жизнью ожидавшие тысячи лет внутренности корабля. Каждая ее клеточка станет строительным материалом для последующих жителей судна. Память вольётся в банки хранилищ, чтобы воскреснуть в кристаллах корабельного искина, а ткани будут уничтожены, как не выдерживающие долгих перелётов и вахт. Судно учло ошибки прошлого, и теперь три фигуры, мерцающие по углам комнаты с креслом, шагнувшие из стен гигантскими образами двигались к Лаитан, намереваясь огородить ее от глупых человеческих проблем. Она отползла в сторону, ужаснувшись увиденному. Образ Ветриса, Креса и сияющего золотом колосса Империи с лицом Сэла Литана протянули к ней руки.
Лаитан осторожно ползла прочь, двигаясь по стенке, помогая себе одной рукой и стараясь убраться подальше от всех, включая Морстена и даже Надиру. Она приближалась к трону в середине помещения.
Темный поднялся на ноги, потирая разодранные костяшки. Ветрис, корчившийся на золотистом металле, остался позади, когда Гравейн, протянув руку в воздух, достал оттуда черный меч. Теперь, обладая нужными знаниями, он полностью контролировал это оружие, не позволяя клинку овладеть разумом, и даже подарить ложную уверенность в неуязвимости. В чем-то меч превосходил излучатели экипажа, один из которых сейчас поднимал свой тупой серебристый ствол, дрожа в неверных окровавленных руках Ветриса, в чем-то был хуже, но все равно оставался всего лишь инструментом.
Луч, вырвавшийся из излучателя, протянулся к шагнувшему в сторону и выставившему перед собой клинок Морстену. Дальнейшая траектория выстрела пролегала через голову Лаитан и золотой капитанский трон, грозя разрушить весь план спасения. Противоречивый, безумный — но допустить его срыв не мог позволить себе никто. Даже Посмертник.
Гравейн скривился, когда меч в его руках раскалился, вбирая разрушительную энергию выстрела, окутываясь темнотой. Соблазн обратить силу древнего оружия против навигатора был велик, но Морстен поступил проще, выбив излучатель коротким ударом без замаха. Ветрис отлетел назад, проехав по скользким плитам пола, и замер, словно сломанная кукла.
Морстен повернулся к замершей Лаитан, которая со страхом смотрела на него, и кивнул.
— Делай, что должна, а я выполню, что обещал.
И в этот момент свет, мигнув сотнями ламп, погас. Тишина, навалившаяся на капитанский мостик, отсекла все звуки. Три светящиеся фигуры по углам задрожали, пошли рябью и пропали из видимого спектра.
— Литан! — пронесся над головой крик северянина, в чьем голосе прозвучало отчаяние и злость. — Литан!
Она хотела что-то ответить, крикнуть, позвать его, но сильный удар под ребра вышиб из нее все слова и голос. Удар последовал снова. Потом еще и еще один, они посыпались на Медноликую с такой частотой и проворством, что ей не оставалось ничего иного, как попытаться спрятаться хоть где-то. Пытавшийся уничтожить ее противник ничего не говорил. Просто бил ее, старательно метя в голову и уязвимые части тела, вышибая дух и разрывая ткани точными болезненными тычками. Во рту стало солоно от крови, в ушах звенело. Лаитан слепо шарила пальцами по скользкому полу, на котором оказалась, в тщетных попытках отыскать хоть что-то, способное ее спасти. Пальцы с обломанными ногтями, покрытые рваными ранами и синяками скребли пустой пол, не находя ничего, способного помочь или защитить. Лаитан выставила вперед руки, скрестив их, закрывая лицо, и следующий удар пришелся в предплечья, покрытые оставшимися браслетами. Те вздрогнули и раскололись, осыпаясь вниз.