Приоткрыв ладошку, Розалин одним глазом быстро осмотрела своего похитителя, удивляясь, что он даже не удосужился хоть немного раздеться. Он и правда даже сейчас готов был остановиться? И почему-то именно это пугало её больше всего, эта странная неопределенность, его сдержанность. Почему он не берёт её как сделал бы любой маньяк?
Юноша взглянул на неё, и Розалин испуганно снова закрыла лицо.
— Посмотри на меня, — услышала она его требовательный голос, но не смогла заставить себя разжать ладони.
Лежит перед мужчиной с задранной юбкой и обнажёнными грудями, с алыми от поцелуев губами и растрёпанными волосами, изнывая от желания близости. И с кем! Со своим поработителем! Стыд-то какой!
— Посмотри на меня, пожалуйста, — вновь повторил он требовательную просьбу.
Розалин отняла от лица руки, прикрыв ими уже грудь.
— Если ты хочешь остановиться, то должна сказать это вслух, — едва ли не по слогам сказал похититель и, не прерывая зрительного контакта, стал медленно стягивать с неё трусики. — Потому что сам я останавливаться не хочу…
Розалин вся дрожала, не в силах выдавить из себя даже писк, не говоря о каких-то связанных словах. Остановиться?.. Этого она сейчас не хотела.
Её бельё слетело на пол.
— … Я решил отдать тебе всё, что у меня есть, — продолжал шептать поработитель, прикасаясь пальцами к тому месту, которое ранее могла трогать только она.
Розалин вцепилась одной рукой в простыню, другой вновь закрыла вспыхнувшее лицо. Что с ней такое происходит? Почему не может остановить его, как раньше? Почему желает так, как никого никогда не желала? Как же это неправильно, постыдно, мерзко, греховно желать того, кто поработил её, отнял свободу и разрушил её жизнь! Но понимание этого ушло куда-то на задворки сознания, ибо в этот момент Розалин, теряя связь с реальностью, могла только чувствовать осторожно-ласкающие её пальцы. Внизу уже так всё пылало, что было даже больно, неосознанно Розалин стала двигать бёдрами, хотелось того, что помогло бы ей освободиться от этого давления, что заставляло слабеть и терять остатки разума.
И вдруг поработитель, оставив череду влажных поцелуев на её животе и спустившись ниже, прошептал:
— Ты значишь для меня всё.
Обхватив бёдра девушки руками, он прикоснулся своим горячим языком к самой чувствительной части её тела. От неожиданности Розалин вскрикнула, изогнулась, от стыда попыталась в тот же миг его оттолкнуть, но юноша держал её слишком крепко и продолжал выводить узоры на той точке, что заставила девушку жалобно застонать.
В конечном итоге поработитель продолжал ласкать Розалин до тех пор, пока она, несколько раз содрогнувшись с протяжными стонами, не попросила его остановиться.
Юноша тут же навис перед ней и, со словами «почувствуй, насколько ты вкусная», припал к губам Розалин своими, увлажнёнными её собственными соками. Аромат и вкус её страстного желания оказался приятным, сладковатым, и сводящим с ума, но после нескольких полученных оргазмов разум стал наконец проясняться. Поработитель, углубив поцелуй, замедлился, под конец превратив его в нежные едва заметные прикосновения, как крылья порхающего мотылька, и Розалин смогла глубоко вдохнуть. Но едва её взгляд натолкнулся на его обезумевший от страсти, вспыхнув с новой силой, она отвернулась, превратившись под ним в камень.
— Ты такая очаровательная сейчас, — каким-то утробным рыком произнёс спустя мгновение юноша. — Смущённая произошедшим, застывшая в страхе перед тем, что ещё может произойти. Я мог бы съесть тебя сейчас, заставить подчиниться, но ты ещё не готова.
Он привстал на локте и, взяв одеяло, прикрыл Розалин, уже начавшую приводить одежду в порядок. А в следующее мгновение удивил её тем, что поднялся с кровати и направился к двери. Всё ещё пребывая в какой-то прострации, словно под действием наркотиков, Розалин, не зная как себя вести и что теперь делать, вдруг подорвалась на кровати.
— Как тебя зовут?! — выронила она, сама удивляясь тому, что ляпнула.
Большего абсурда и представить невозможно: попытаться узнать имя похитившего её парня после четырёх месяцев заключения и подаренных им оральных ласк. От осознания собственной глупости Розалин вновь вспыхнула и, застыв в нелепой скрюченной позе, вперила взгляд в одеяло, которое прижимала к себе.
Для поработителя её вопрос тоже оказался неожиданным, схватившись за ручку двери, он вдруг застыл, но через мгновение медленно повернул голову и взглянул на неё через плечо.
— Настолько понравились мои ласки, что решила узнать моё имя? — чудовищно-проникновенным тоном пропел он, растягивая слова, как мёд.