На голографическом большом экране на дальней стене диктор передавал последние новости связанные с избранием 56-го президента США, выборы которого были назначены на октябрь этого две тысячи шестидесятого года. В кафе в этот обеденный час стали заходить новые парочки и просто одинокие прохожие, а Розалин и Майкл продолжали отмалчиваться до тех пор, пока официант не принёс им заказ.
Они принялись за кофе, и разговор наконец пошёл сам собой. Розалин, всё время глупо улыбаясь, старалась не смотреть на Майкла, пряча глаза и постоянно заправляя непослушные пряди волос за ушки, которые были чуть растопырены, что придавало ей ещё большего очарования. Юноша о чём-то без умолку болтал, и Розалин едва ли могла вставить хоть слово, а после, покончив с обедом, они вместе под ручку покинули кафе и направились на прогулку.
Молодые люди долго гуляли, посещая разные места, то сады, чтобы полюбоваться как листья постепенно стали окрашиваться в охру, то набережную, где наблюдали за переливающейся всеми оттенками синего водной гладью, то ярмарки и парки развлечений. В общем, проводили свободное время как все юные люди их возраста, беспечно и радостно, не заметив следившего за ними от самого кафе человека в небрежно распахнутой на груди рубашке и очках с красными стёклами.
И когда парочка покинула колесо обозрения в парке аттракционов, Розалин увлеченно трещала без умолку, забыв обо всём и глядя только перед собой. Удивившись, что Майкл наконец-то слушает её, не перебивая, она обернулась, но не увидела юношу перед собой.
— Майкл, — нерешительно позвала Розалин. — Майкл!
Обернувшись по сторонам, она растеряно потопталась на месте, потом ссутулилась, заправила прядь за ушко и, скрестив руки на груди, с тоской на лице поплелась к выходу из парка. Вот уж чего Розалин не ожидала, так это того, что Майкл сбежит от неё таким позорным способом. Сгорая от стыда, сильно сгорбившись словно пыталась спрятаться от радостного мира, раскинувшегося перед ней в лице многочисленных семей и влюблённых парочек, она шла, стараясь казаться невидимкой. Погружённая в свои мысли, едва сдерживая слёзы обиды, девушка вышла за пределы парка, по-прежнему не замечая следовавшего по пятам за ней человека в белой рубашке и красных очках, который в этот момент закурил сигарету бордового цвета. Именно тогда Розалин вдруг остановилась и, глядя на цветную плитку под ногами, о чём-то глубоко задумавшись, просто глотала слёзы, а выросший позади неё амбал, приложив тряпку к её лицу, закрыв рот и нос, быстро втянул девушку в тень подальше от проходившей мимо и ничего не замечающей толпы. Ещё какое-то время Розалин, охваченная ужасом, продолжала отбиваться, но тщетно. Хрупкая нежная юная фея погрузилась во мрак.
Очнулась Розалин глубокой ночью в непривычно мягкой постели, пахнущей розами. Перед глазами немного плыло, неяркий тёплый свет, исходивший откуда-то со стороны, окутывал иллюзией дома, но ласковый шёлк простыни, одеяла, которым была укрыта, и подушек, на которых покоилась её слегка-раскалывающаяся голова, вызвали тревогу.
Розалин резко села и оглянулась. Комната, едва наполненная тусклым светом, была не её, здесь она различила кричащие обои с витиеватым узором, большое панорамное окно, за которым ничего не было видно, кроме звёздного неба, шкаф-купе с зеркалами, две прикроватных тумбы на одной их которых слабо горела лампа и стоявшее недалеко от огромной кровати кресло с богато расписанной тканью. Розалин пробрала дрожь от осознания, что похищена, из-за чего она неосознанно стала себя трогать и осматривать. Никаких ранений и синяков, ничего не болело. Одежда по-прежнему была на ней и была её — обычная синяя футболка и джинсы. Только стопы были обнажены — кто-то снял с неё обувь и носки. В этот момент Розалин вдруг услышала за пределами комнаты гулкие неспешные приближавшиеся шаги, которые на мгновение стихли у самой двери, а потом кто-то провернул ключ и открыл дверь.
— Вижу, ты уже проснулась, — раздался мягкий светлый мужской голос, который однако вызвал в Розалин волну ужаса.
Мужчина закрыл за собой дверь и так же неспешно прошёл по всей комнате, направляясь прямо к ней. Это заставило Розалин оцепенеть, она словно бы превратилась в камень, умерла от страха, только страшная дрожь её тела и следившие за приближением мужчины глаза говорили о том, что она ещё была жива. В голове вихрем закрутились страшные мысли, даже красочные картины того, что этот человек сейчас с ней сделает. Но мужчина, не дойдя до неё, устало плюхнулся в кресло, а рядом с собой уронил огромный мешок, который Розалин заметила только сейчас. Он был чем-то переполнен, но она заставила себя не думать, чем именно.