Эльф не спускал с моего лица внимательного взгляда, следя за реакцией, ловя каждую эмоцию. Понимающе кивнул и сдержанно улыбнулся, заметив мои сомнения.
- Роза зачарована от увядания, но это всего лишь роза… и даже не алая… к моему сожалению… – пояснил он, мягко касаясь моей руки, сжимающей цветок.
Слова Теанора отозвались смутными воспоминаниями об эльфийских верованиях и обычаях. Он вновь намекал на особое ко мне отношение, хотел показать, как я ему дорога… Но я так же вспомнила и все те вынужденные переживания, вызванные его настойчивыми ухаживаниями и напором. Нахмурилась, предположив, что длинноухий все еще может надеяться на чувства с моей стороны. Мало ли, что он там наговорил Террису в момент слабости… Хотелось бы мне знать, что он скрывает за этим грустным взглядом и внешним раскаянием…
Стоило мне так подумать, как я ощутила бешеную страсть и томление, толику отчаянной надежды и ожидания. А еще скрытую злость и разочарование. Эмоции пронеслись так внезапно, что мне стоило больших усилий не закричать. Я лишь взмахнула рукой, слегка отвернулась и прикрыла глаза, чтобы прийти в себя.
Посчитав, что я хочу прекратить разговор, Теанор отстранился и проговорил что-то на прощание. Я же его почти не слушала, пытаясь понять произошедшее.
Огонек плавно выплыл из подпространства, устроившись на плече в своем пушистом обличии. От него шла теплая волна заботы и внимания. Неужели это он транслировал чувства эльфа? Эмпатические способности лисенок демонстрировал с самого начала, но обычно это были его собственные эмоции. Сейчас же он позволил мне прочувствовать Теанора.
Когда удивление от осознания новых возможностей моего огненного защитника спало, я вспомнила об эльфе. Нужно серьезно поговорить с ним и прояснить возникшие недоразумения.
- Теанор, подожди! – крикнула я в спину удаляющегося поклонника.
Мы зашли в свободный кабинет, и едва закрылась дверь, отрезая нас от любопытных глаз и ушей, я отбросила ненужные сантименты и ринулась в атаку:
- Какого гоблина твоя семья все еще считает меня твоей невестой?
Шатен приподнял брови в немом удивлении, всем своим видом выражая тихую обиду. Даже не знаю, что его задело больше – мой тон или заданный вопрос.
- Постой, Вель, все не так… однозначно… – сказал Теанор, приподнимая обе руки в примиряющем жесте.
Я терпеливо ждала продолжения, предоставив эльфу возможность собраться с мыслями и объяснить свою позицию.
Наконец, мой бывший жених заговорил, четко, в некоторой степени манерно чеканя слова:
- Дом Ар-Тенн не получал официального уведомления о разрыве помолвки. Это должен сделать твой опекун, от твоего имени. Для первородного – несмываемый позор расторгнуть помолвку и отказаться от невесты самому. Я понимаю, что это неприятно и неожиданно… Ты, хоть и упрямилась, но уже, должно быть, видела себя моей женой… И я бы не отказался, если бы не обстоятельства…
От подобных речей ушастого у меня глаза на лоб полезли. Что он о себе возомнил?
- Ты что, с ума сошел? – зашипела я на мужчину, чувствуя, как волной поднимается раздражение. Нужно успокоиться, а то так и энергия может выйти из-под контроля!
- Поверь, мне невыносимо жаль, что все обернулось таким образом, Вель. Хотелось бы мне, чтобы все сложилось по-другому… – вновь заговорил он, уже мягче, словно сбросив с себя присущую ему эльфийскую манерность. – Если бы только дело было в вашем родовом обручении! Конечно, мне сложно представить, как такое могло произойти. Моя невеста и мой друг… Да обручение само по себе еще не страшно, пока… гм… Но неожиданно появилось другое препятствие, – Теанор замолчал и отвернулся к окну. Я же пыталась переварить все сказанное, но мысли упрямо путались, перемешиваясь с эмоциями. Тут эльф продолжил: – Наверное, Терр уже рассказал тебе о Звездном храме… Просто хочу, чтобы ты знала – увиденное там не оставляло мне другого выбора. Как бы я ни боролся за право быть с тобой, за возможность собственного счастья… Пойми, я не отказываюсь от обязательств, только… Ни к чему хорошему это не приведет… Гнев богов – это не шутки, и я не имею права подвергать свой народ такому риску.
Теанор говорил еще долго – о своей любви и страсти по отношению ко мне, о необратимости некоторых поступков, разочарованиях и надеждах… В его словах была невыносимая печаль и грусть, и от этого мне становилось ужасно неуютно и тоскливо. Возникшее было раздражение улеглось, оставив место искреннему сочувствию. Наверное, раньше я бы разозлилась на проявление этой чисто эльфийской самовлюбленности, на чрезмерное эмоциональное давление, но сейчас я по-настоящему сопереживала моему несостоявшемуся жениху… Да уж, действительно, любовь первородного к человеческой девушке – нечто странное, редкое, почти ненормальное.