— Ступай, ступай, — как бы прогоняя, вновь взмахнула рукой цыганка, добавляя несколько слов на своём языке.
Роза в озадаченном удивлении взглянула на подругу, после чего вышла из шатра; Лекси осталась с глазу на глаз с ворожеей.
— А ты, девочка, — обратилась к ней женщина, — чего молчишь, стоишь? Присядь уже, да говори.
Лекси боялась, но всё же села напротив. Она взглянула на дымящий металлический сосуд и робко коснулась рукой стола, покрытого шершавой чёрной тканью с коричневыми узорами.
Цыганка:
— Слышу твой вопрос…
— Я же ничего не говорила, — тихо возмутилась Лекси.
— Сердце твоё громче любого голоса. О судьбе своей спрашиваешь. О любви…
«Ну, конечно!..» — скептически фыркнула девушка и усмехнулась:
— Я думаю, к Вам все о судьбе и о любви узнать приходят.
В этот момент на стол подлетел чёрный ворон, и от его появления Лекси вздрогнула. Зульфия же, не отвлекаясь, начала раскладывать карты…
— Две любви всего в твоей жизни вижу. Одна повела в пропасть и выведет к кнутам, другая — в могилку сырую.
— Прямо не знаю, что и выбрать, — изумлённо прошептала Лекси.
— На судьбе твоей след вижу.
— Какой? — взволновалась та, позабыв любимый скептицизм.
— Тёмный, — ответила цыганка с каменным лицом. — Не отмыть.
— Да уж… — тихо, чтоб та не слышала, произнесла Лекси дёрнув бровями.
Внезапно раздался зловещий короткий вороний грай. Цыганка даже не моргнула, в отличие от подскочившей молодой гостьи.
— Тьма за тобой и душу твою поглощает… — продолжила Зульфия трескучим прокуренным голосом. — Не воспротивишься — погибнешь. Так и знай!
Её предсказание вселяло тревожность, отчего Лекси захотелось уйти.
— Держите, — протянула она деньги, поглядывая с опаской на ворона.
Старуха взяла горсть монет, отсыпала себе лишь половину, а на вторую что-то пошептала и протянула обратно:
— Оставь себе. Отсчитай седьмую монету и выброси, не глядя, через плечо на перекрёстке. Черти за ней увяжутся. Может и удастся отвадить тень. А теперь уходи, — женщина махнула рукой в сторону выхода, и на её руке забрякали браслеты.
«Бред какой-то», — скептически отбросила Лекси внутреннее беспокойство и вышла из прокуренной кибитки.
— Ну что она сказала? — пристала Роза с расспросами сразу же, как только увидела на улице подругу.
— Да ерунду какую-то. Пошли отсюда, — торопилась Лекси покинуть площадь. Избавляясь от всех мыслей о словах цыганки, она переключила внимание на атмосферу солнечной Испании.
Отрицание — естественная реакция организма, когда тебе говорят, что ты умрёшь.
Поздний вечер. Дом Рамирес.
Молодёжь уехала на очередную вечеринку. Они звали с собой и Лекси, но та отказалась. Родители Уны тоже не дома, помогают родственникам на плантациях, предупредили, что могут остаться с ночёвкой. Семья Рамирес доверяли Лекси и не боялись оставить на неё дом. Тем более что отпущенные во двор два алано придавали в ней уверенности.
Обычно этот дом полон жизни… голосов… Но сейчас в нём пусто и тихо. Лекси, пройдя по коридору, выглянула в окно — собаки тягали большую автомобильную шину под светом уличного фонаря во дворе. Зашла в комнату Уны, где недалеко от кровати стояла раскладушка. Говорят, что комната человека олицетворяет его внутренний мир. Мир Уны динамичен и менее женственен, чем мир Розы. Если проводить параллели, то эти две девушки схожи лишь по двум моментам: машины и риск. Даже удивительно, как у Розы эти два факта не сошлись в один. Лекси улыбнулась, вспоминая, как тащились с ней до Аогадо. «Прыгнуть с парашюта, убегать по крышам от копов с баллончиком краски в руках, написав на этаже бранное слово, это нормально. А прибавить газку — это уже опасно, это уже другое».
Лекси взяла в руки фото в рамочке, где увидела уже знакомый жёлтый джип… Уну… и ребят. Уна всегда мечтала о джипе-кабриолете: откладывала деньги, и её родители помогли воплотить мечту. Отец продал один свой брошенный участок и вырученные средства презентовал за пару дней до её Дня Рождения. По рассказам, она ни дня не сомневалась в том, какую машину хочет. И побежала с отцом в тот же день на поезд, чтобы добраться до столицы Испании.
А когда подержанный жёлтый джип без крыши был куплен, отец настаивал, чтобы дочь получила права. Уна смеялась и стыдилась, но на права она сдала только с четвертого раза. Да, с детства увлечена машинами, возилась в гаражах с ребятами, проводила вечера в мазуте… Но на «правилах» завалилась три раза. Прошли годы, и теперь это матёрый водитель, что иногда эмоционально шлёт «к дьяволу» невежественную клячу на дороге, рассекая по улицам Испании.