— И вовсе я не…
— Но у него такое помешательство, понимаете? Помрачение рассудка, — вдохновенно продолжал объяснять Дарин. — Неизвестное науке заболевание, передается от человека к человеку! Вот Басиняда заразился недавно и с тех пор утверждает, что он — раб!
— Ах, помешательство! — понимающе протянул монах, сворачивая свиток. — Понятно. Так бы сразу и сказали! Ну что ж, тогда все в порядке. Возможно, наше прогрессивное лечение поможет тебе, брат!
Он ободряюще похлопал Басиянду по плечу.
Тот забеспокоился.
— Лечение? К чему мне лечение?
— Это монастырь для душевнобольных, брат Басиняда! Здесь всех лечат. Холодные ванны, обливание ледяной водой, необременительный труд…
«Брат Басиянда» окончательно запаниковал.
— Труд?! Это еще зачем? Да я здоров!
— Умеренное питание и воздержание от мяса…
— Вот! Вот! — в отчаянии вскричал раб. — И это вы называете лечением?! Воздержание от мяса?! Но почему?
На лице монаха появилось выражение благочестия.
— Мясо разжигает страсти и сластолюбие, — назидательно промолвил он. — Оно мешает вести духовную и молитвенную жизнь. К тому же оно дорого стоит и поэтому противоречит обету бедности, который дают все братья нашего монастыря!
— Не согласен! — категорически заявил Басиняда, вылезая из-за стола. — Я, хоть и раб, но иной раз и мне доводилось отведывать мяса! И это не мешало мне вести жизнь исключительно духовную и молитвенную!
— Умолкни, Басиняда! — велел Дарин. — Видите, он не в себе, — пояснил он монаху. — Опять вообразил себя рабом! Тяжелый случай…
— Очень рекомендую холодные обливания, — солидно произнес тот, глядя на взъерошенного раба. — Можем начать прямо сегодня.
— Обливания?! Господин, ведь ты не допустишь этого?
Дарин махнул рукой.
— Да заткнись же ты! Послушайте… э…
Он вопросительно уставился на монаха.
— Брат Чивага, — охотно подсказал тот.
— Брат Чивага, ага. Лечение, это хорошо, но дело-то в том, что мы уезжаем сегодня, — Дарин развел руками. — Мы с Дадалионом сперва остаться решили, а потом передумали. Не подскажете, где мне его найти?
Монах благодушно улыбнулся.
— Твой родственник, почтенный Дадалион покинул монастырь рано утром, — сообщил он. — Отдав все необходимые распоряжения на твой счет, и внеся необходимую плату!
Дарин онемел. Басиянда уставился на монаха, вытаращив глаза.
— Господин Дадалион покинул…
— Умолкни, Басиянда, — велел пришедший в себя Дарин.
— Так я и знал! Подозревал, что что-то он задумал! Потому он и говорить вчера со мной не захотел! Но… брат Чивага, а на какой срок мой родственник Дадалион, чтоб ему пусто было, меня сюда упек?!
Тот снова развернул засаленный свиток и пробежал глазами записи.
— Уплачено за две недели. Возможно, после того, как срок истечет, брат Дадалион захочет продлить его? Многие так поступают.
— Две недели?! — воскликнул Дарин, мысленно пожелав Дадалиону свалиться с лошади. — Две? Нет, я не могу… у меня дела! Скажите, а раньше срока можно отсюда уехать? А деньги, что уплачены, оставьте себе! Они все равно не мои.
Брат Чивага сердечно улыбнулся.
— Нет, брат Дарин, даже и не пытайся. Скажу сразу: если и есть такие мысли, лучше забудь их!
Дарин с досадой закусил губу, а монах невозмутимо продолжил:
— Добавлю еще, что некоторые пациенты пытались самовольно покинуть наш монастырь…
— Сбежать? — уточнил Басиняда, не любивший неясностей.
— Сбежать, — подтвердил брат Чивага. — Но еще не было такого, чтоб это им удалось! Сам понимаешь, брат Дарин, мы принимаем меры, — он добродушно потрепал его по плечу. — Подопечные у нас — бывшие чародеи и, хоть заниматься волшебством они перестали, на территорию монастыря наложено особое заклинание!
— Какое заклинание? — живо поинтересовался Дарин.
— Особое! — брат Чивага многозначительно поднял вверх палец. — Оно нейтрализует любую чужую магию. Гильдия магов Лутаки поставляет нам такие заклинания совершенно бесплатно. Поэтому, даже если кому-то и взбредет в голову исчезнуть отсюда при помощи чародейства, ничего у него не выйдет!
При этих словах, Дарин машинально нащупал под рубахой амулет.
— Здесь у нас пользоваться магией строжайше запрещено, — многозначительно продолжал монах. — Разумеется, нарушителя мы обнаружим тотчас же, а обнаружив, прописываем ему особые лечебные процедуры. И знаешь что, брат Дарин? — безмятежным тоном спросил он. — После этих процедур пациент больше никогда в жизни не нарушает порядок в нашей тихой обители.
Он посмотрел на Дарина, потом на Басиянду и доброжелательно улыбнулся.
— Понятно, — упавшим голосом сказал Дарин и пробормотал вполголоса: — Дадалион, что ты наделал!
— Ну, и, разумеется, охрана! Наш монастырь охраняют мороки, а их ни подкупить или уговоритьневозможно.
В разговор вступил Басиянда:
— Мой господин не собирается бежать отсюда, — заявил он, посматривая на добродушного монаха с опаской.
— Понимаю, — улыбнулся брат Чивага — Если есть, желание могу показать кельи, где содержатся те, кто пытался улизнуть из монастыря. Поучительное зрелище!
— Нет, спасибо, — поспешно отказался Дарин. — Может, в другой раз…
— Как пожелаешь, — покладисто кивнул монах. — Что ж, тогда поспеши! Брат Ниал ждет тебя!
Дарин насторожился.
— Брат Ниал? Кто это? И почему он меня ждет?
— Имеет желание поговорить с тобой, — пояснил монах. — Он беседует с каждым, кто прибывает в наш монастырь, расспрашивает, записывает. И тебя выслушает с большой охотой! Брат Ниал — человек ученый, сведущий в науках! — в голосе монаха послышалась гордость.
— А, — протянул Дарин. — Так это главврач ваш?
На лице брат Чиваги появилось недоумение.
— Кто? Глав… ни разу не слыхал такого слова, а потому — не ведаю, что оно значит! А брат Ниал, как я уже говорил, сочиняет научные труды по душевным болезням. Наблюдает за пациентами, разговаривает с ними, особо интересные случаи записывает в свои бумаги! Он и про тебя напишет, — пообещал Чивага.
— Знаю я, что он напишет, — недовольно пробурчал Дарин: ему очень не хотелось встречаться с ученым монахом. — Учебник по карательной психиатрии!
— Следуй за мной, брат Дарин, — промолвил Чивага и исчез за дверью. Дарин вздохнул и нехотя последовал.
Они вышли из трапезного зала на залитый солнцем двор.
— Вот гляди, — монах остановился и свернутым в трубку пергаментом указал в сторону легкого навеса, под которым виднелся дощатый стол, заваленный бумагами и длинная лавка.
— Вот там, в маленьком саду, который является гордостью нашего монастыря, тебя и дожидается брат Ниал.
— А что в нем такого особенного, в вашем саду? — хмуро поинтересовался Дарин.
Монах просиял.
— Монастырь наш находится в предгорьях, почва здесь скудна и камениста, — охотно поведал он. — Не так-то просто было вырастить на ней плодовые деревья! Но брат Ниал настоятельно рекомендует нашим пациентам движение и физическую работу, для их же пользы, разумеется, для укрепления здоровья! Год за годом они прилежно расчищали место под сад, трудолюбиво ворочали камни, усердно таскали в корзинах плодородную землю, старательно копали, рыхлили, сажали — в лечебных целях, конечно же! И вот теперь мы можем любоваться цветущими яблонями, грушами и сливами!
— Это и есть «необременительный труд»? — в ужасе спросил Басиняда. — Но я не желаю…
— Не все наши пациенты горели желанием трудиться, — доверительно сообщил брат Чивага. — Но холодные обливания творят чудеса! Медицинские процедуры вкупе с ласковыми увещеваниями дают замечательный результат, — он полюбовался цветущим садом. — А какой урожай мы собираем осенью! Да вот сами увидите.
Дарин насторожился.
— Увидим? Вы думаете, мы тут до осени проторчим?
Монах загадочно улыбнулся.
— Как знать?
Они пересекли двор — брат Чивага впереди, Дарин и раб Басиняда сзади — остановились возле калитки в сад. В саду, возле яблони, усыпанной бело-розовыми цветами, молодой монах с отросшим ежиком медно-рыжих волос, оживленно жестикулируя, беседовал с группой почтительно внимавших ему людей.