«Он ужасно болтлив, ― послышался голос той, которую столь рьяно расхваливал Тамир. ― Когда-нибудь я вызову его на поединок, однако, не быстрее, чем верну своё тело. Думаю, ты понимаешь, что без тебя мне этого не сделать».
Зак хотел бы спросить, почему именно он. Даже пару раз сформулировал вопрос мысленно, но ответа от хозяйки Хаоса так и не получил. Спрашивать же вслух постеснялся. Зато, Тамир продолжал заливаться соловьём:
― Хаос поведала мне, что я был смотрителем. Точнее, я всё ещё им являюсь. Это раса, которая долгие века присматривает за человечеством, чтобы оно не натворило всякого. У меня была семья, был дом. Огромный дом, превратившийся в пепелище. Был сын, который болел какой-то очень страшной болезнью. Знаешь, я храню кусок его кожи в кармане плаща постоянно. Не знаю, зачем. Не помню. Но, думаю, когда время придёт, я всё пойму.
Правда, не думаю, что хочу этого. Хранительница говорила, жизнь была ко мне несправедлива. Я постоянно попадал в передряги, преступал закон. И не один. Кажется, там, вне этого мира, я был тем ещё подонком. За это меня и изгнали сюда. Вроде как, я убил много смотрителей. Но я не помню этого. И сына не помню, а вот кусок его кожи у меня всё-таки есть. Хочешь, покажу?
Зак не хотел смотреть на кожу чьего-то мёртвого сына. Он хотел спать.
Его веки медленно сомкнулись. Пару раз открылись, пока Закария не устал сопротивляться сонливости. Он задремал.
Тамир несколько минут смотрел на мальчишку. Ему вдруг подумалось, что тот ужасно похож на его сына. Похож, даже, несмотря на то, что проводник по Хаосу совершенно не помнил, как тот выглядел.
Накрыв Зака пледом, сделанным из чьей-то молочно-белой шерсти, Тамир ушёл на грядки. Ему очень хотелось помочь этим незнакомцам. И не потому, что Хаос ему велела. Просто сердце подсказывало ему, одинокому и никому ненужному, что ещё нескоро появится возможность пригласить кого-нибудь на пюре из рапулы.
Хромой с увлечением ковырялся в земле, когда ощутил присутствие хранительницы Хаоса рядом. Он вскинулся, заметил контуры её гигантского ментального тела и не сдержался:
― Не понимаю, почему ты так стремишься вернуться из Сна. Сейчас в твоей власти целый мир. Ты способна управлять погодой, ландшафтом и энергией Хаоса. А если вернёшься в физическое тело? Оно сделает тебя слабее в десятки раз.
Едва заметный контур стал темнеть, и вот, перед Тамиром лежит гигантское существо с тёмной кожей, похожее на смесь птицы и человекоподобного существа с огромной дырой в животе. Ног у неё не было, лишь множество лент, растворяющихся в воздухе. Ленты ещё и на голове в подобии волос. Они покрывают её голову, руки, туловище. Они привязывают её к земле, тянутся от самого ядра, делают похожей на мумию.
«Вот именно, слабее. Тело позволит мне найти тех, кто предал его и меня. Пока оно Спит, я неуязвима. Но какой в этом смысл, если эта неуязвимость затрагивает только один крошечный мир, населённый в данный момент всего парой десятков живых существ? Причём, из последних только три разумных».
― Тогда ради чего ты убиваешь тех, кого сюда изгоняют и почему хочешь опустить только двоих?
Хаос рассмеялась. Смех её растёкся по всему куполу, отразился от стёкол и застрял в люстре. Хранительница подпирала огромную голову тонкой рукой, но, перестав смеяться, приблизила своё лицо к Тамиру. Лицо, которое по размеру едва ли не превышало его рост.
«Их убиваю не я, а мой мир, ― нежно промурлыкала Хаос. ― Считай, таким образом он пытается выжить. Что касается этих двоих, сейчас слишком рано. И для меня, и для мальчишки, что однажды пробудит мою тюрьму ото Сна. Не хочу удерживать их здесь, потому что им место в другом мире. Я подарю билет в тот мир, а мальчик однажды вернётся и отплатит освобождением».
― Ты так уверена в этом?
Сорока не ответила, лишь сквозь бинты на лице проступали очертания её оскаленного в усмешке рта.
― Обещай, что следующих изгнанных ты не станешь убивать. Хотя бы одного. Мне одиноко в этом мире. Ни улов не обсудить, ни урожай. Ты не в счёт, потому что, единственное, что тебе интересно: сколько существ поглотили пески.
Голова в бинтах кивнула и стала исчезать, начиная от туловища, словно Чеширский Кот. Последней исчезла не её ухмылка, как можно было подумать, а ладонь, которой Хаос бережно обняла Тамира.
По итогу проводник по Хаосу остался совершенно один. Он горестно вздохнул и приступил к прополке кустов с тёмно-серыми странного вида плодами. Иногда Тамир оглядывался на дом, однако, за те несколько часов, что он провёл на грядках, никто так и не проснулся.