«То, что ты сделала ― заслуживает наказания, ― продолжала невидимая собеседница (Хаос, предположила Каролина). ― Боги дали тебе необыкновенный дар, а ты использовала его, чтобы причинять окружающим боль. Что ты им пыталась доказать? Ладно, не важно. На твоём месте, я бы не пыталась навредить моим мальчикам».
― Твоим мальчикам? ― испуганно переспросила Каролина.
«Один из них одновременно с тобой попал в Хаос. Второй же мой верный подданный, заточённый со мною в этом мире».
Каролина не знала, что ответить. Начать оправдываться? Перед кем? Перед невидимой хранительницей, которую явно печёт лишь выгода?
Бездействие ― единственный выход, который видела для себя Каролина. Она тихо заверила Хаос, что ни о чём таком и не думает. Когда же на пороге появился Тамир, краем глаза женщина заметила тёмный силуэт, распростёртый на простынях.
В свете люстры, попадавшего через подобия окон, Каролина различила чёткие контуры лент, заменявших существу кожу. Угольно-чёрные, пугающие, и в то же время странным образом манящие. Протянув к ним руку, Каролина вдруг поняла, что вцепилась в покрывало и, словно ненормальная, уставилась на пустую кровать.
― Выдвигаемся.
Тамир выглядел вполне бодрым и даже пытался улыбаться Каролине.
― Как он?
Тамир дёрнул уголком губ, в его глазах поселилась тревога. Она сохранилась там на всём их пути через кряж. Каролина шла в одном темпе с понурым Зак и не сводила с него взгляда. Изредка, впрочем, она осматривалась по сторонам, чтобы увидеть множество мёртвых равнин, окружавших горы.
Иногда Тамир оборачивался на Зака, проверяя его самочувствие без лишних расспросов. Тогда Каролина улыбкой заверяла проводника, что всё под контролем и ещё надолго теряла его из вида.
Так как земли, который они пересекали в первый день Тамир называл безопасными, он, не опасаясь, рассказывал истории, связанные с ними во время перевалов.
― Хаос был по-настоящему восхитителен до тех пор, пока сюда не ступила нога живых, ― вещал Тамир, нарезая на куски какой-то фрукт и протягивая спутникам дольки. ― Пока сюда, словно дождь, не полилась кровь людей. Пока полубоги, гонимые своими сородичами, не свили себе гнездо на краю пропасти. Пока наёмники со всех уголков Вселенной не собрались в том здании, чтобы обрести там дом и не обрели смерть.
Послышался хруст корки фрукта. Зак жадно вгрызался в его плоть, по-прежнему не замечая вокруг ничего. Абстрагироваться от окружающего мира в подобной ситуации было лучшим выходом. Стоило ему начать прислушиваться, всматриваться, концентрировать своё внимание на чём-либо, как тут же бешено стучало сердце и подкатывала тошнота.
Еда помогала ему отвлекаться. Он набивал свой желудок ожесточённо, самоотверженно. До тех пор, пока Зака не стало мутить от переедания, юноша не остановился. Позже, прижимая кулак к жирным от пищи губам, он посмотрел на Тамира и Каролину, поймав их взгляды.
Оба оказались достаточно прозорливы, чтобы не задавать лишних вопросов. Оставив Закарию наедине с самим собой, Тамир продолжил рассказ:
― У Хаоса никогда не было своего коренного народа. Этот мир зародился одним из первых, но был брошен на половине сотворения, потому что Создатель посчитал, якобы, эти территории никогда не смогут заселить его любимцы, смертные. Большая часть мира так и осталась кучкой материалов-элементов, которые ни во век не обретут иное обличие.
«Неправда. Создатель когда-то грезил заселить Хаос живыми существами, только те не приживались. Должно быть, причина в Судьбе этого мира, ― неожиданно вмешалась хранительница мира. ― Только четыре мира наш Отец сотворил собственными усилиями: Талоссу, мир покоя и упокоения; Деир, человеческую обитель; Эфир, храм для всех богов и Хаос, предназначенный для тех, кто не приживётся в других мирах и пожелает сам отстроить свой дом.
Пока Создатель не ушёл, он искренне верил, что три населённые мира будут сосуществовать в балансе. Так и было. Боги порождались верой смертных, питались ею и от переизбытка сил, делились ими с людьми. Поколения смертных сменялись, их души отходили в Талоссу и спустя время возвращались в Деир. Правда, с каждым круговоротом жизни люди всё меньше нуждались в помощи богов и всё больше рвались освободиться от всевидящих взоров своих покровителей».