Он выбежал из полыхающей комнаты, схватил Пятачка за ворот плаща и сквозь зубы прошипел:
- Бери ружье, мы идем на охоту.
* * *
Ножи всегда опасны, даже когда лежат на столе. Ты смотришь на их остро заточенное лезвие и понимаешь, что эта вещь может тебя убить. Ты берешь их в руки и удивляешься тому, насколько смертельным может быть эта холодная сталь. Пуля тупа, пуля летит туда, куда ты ее отправишь, и пуля не выбирает. А нож... нож всегда сам знает, куда воткнуться. Нож чувствует, как бьется в твоих венах под тонкой кожей кровь, как она пульсирует и боится вытечь из сосудов. И его влечет к ней, тянет туда, где любое его прикосновение смертельно. Где каждый поворот металла принесет бесконечную боль. Где любое движение делает рану еще больше. И ты понимаешь, что потому они опасны, даже когда лежат на столе.
Тем более, когда они воткнуты в чье-то горло.
Тело Ослика накрывали простыней, белой, и уже грязной. К серым потекам добавлялись красные, неестественно яркие в предрассветном сумраке; из-под белой ткани вывалились руки в серых рукавах пальто и в черных кожаных перчатках, похожих издали на копыта. Полицейские мигалки погасли, тело бросили в фургон и увезли, место убийства оцепили, поставили офицера охранять, и все стихло.
Винни вышел из-за угла и медленно подошел к копу.
- Доброго вечера, сэр, - сказал он, сплюнув сквозь зубы в сторону.
- И вам, - нехотя ответил полицейский.
- Убийство?
- Само... - полицейский сделал паузу, потом добавил, - убийство.
Кивнул, и еще раз, подозрительнее, вгляделся в лицо Винни, скрытое в тени шляпы.
- Что-то не так? - поинтересовался Винни спокойно.
- Ваше лицо мне знакомо, сэр...
- Посторонним Вэ, частный детектив, - ответил Винни, - расследую одно дельце, по которому проходил убитый... ммм...
- Иа, - подсказал коп, - Ослик Иа. Да, мистер Посторонним, я теперь вспомнил вас, видел как-то в кабинете у шефа.
- Прекрасно, сэр, - улыбнулся детектив. - В таком случае, не ответите ли на пару вопросов...
Полицейский завертел отрицательно головой.
- Нет-нет, что вы, - на лице его была растерянность. - Нам запретили распространять информацию о деле. Газетчики пронюхают, свяжут труп с нашими двумя... - и он осекся, поняв, что сболтнул лишнего.
- Вашими? - переспросил Винни, прищурившись.
- Я вам ничего не говорил, мистер, - заволновался полицейский, - вам, очевидно, почудилось.
- Нет, отчего же, - улыбнулся детектив, - я прекрасно слышал, как вы произнесли "с нашими двумя".
- Вам показалось, сэр, - глаза у копа забегали, он явно пытался выйти из ситуации.
- Ну конечно же, мне показалось, - наигранно поддался Винни. - Просто подумалось, что вы имеете в виду тех двоих ваших, которые следили за покойным три недели. Ну, вы знаете, тех, которых нашли недалеко, в двух кварталах отсюда...
- В трех, - вставил быстро коп.
- Да-да, простите, в трех. На перекрестке сорок второй и пятой.
- И третьей. В обратную сторону, сэр, - кивнул полицейский.
- Именно. Вы же мне этого не говорили, это же я вам сам сказал, не так ли?
- Да, сэр, вы сами так сказали.
- Благодарю вас, офицер, вы очень помогли следствию, - Винни наигранно отдал честь и побрел назад, к поджидавшему его за углом Пятачку.
- Все так, мой друг, - сказал он напарнику, как только приблизился к тому, - они нашли хвост.
- И что же нам теперь делать, Винни? - нахмурился Пятачок.
- Когда у тебя за одну ночь на руках два трупа, это неспроста, Пятачок. Верить в совпадения, или нет - выбор каждого, лично я в совпадения не верю. Кролик был безумен, мед сделал из него шизофреника, но с Осликом все сложнее. Да и воткнуть самому себе в горло нож - довольно странный способ самоубийства, я так считаю. Может для копов это не настолько очевидно, и дело будет закрыто, но мы - не копы, и будем рыть дальше.
- Как скажете, сэр, - встрепенулся Пятачок. - Куда сейчас?
- Пойдем в гости. В этом городе есть всего лишь один человек, который может нам помочь.
- Со̀ва?
- Она самая. Только она видит все ниточки этой паутины, и только она знает ответы.
Потому что она когда-то сама варилась в этом. Потому что она - порождение самой темной ночи этого города. Потому что она когда-то держала за яйца самого Кристофера Робина. И за его, Винни, яйца, впрочем, тоже.
* * *
Она стояла на балконе и курила, и светлый силуэт ее тела казался настолько призрачным, что Винни ущипнул себя за ногу. Дым, выпущенный из ярко-алых губ, медленно растворялся в сыром ночном воздухе, большие клубы его в лунном свете, казалось, повторяли ее силуэт, и в такие моменты он думал, что на балконе два призрака. Легкий ветерок иногда срывал искры с кончика сигареты и уносил их в ночь, и только по их следу в темном воздухе Винни мог определить, где стоит девушка, а где - ее призрачный дымный двойник.