Я сломал ей целочку. Точнее, это сделала моим хуем Элина. Да какая разница?
Элина издала прерывистый вздох, чуть сжав животик Хани и опустив ладонь ниже, туда, где сходятся лепестки туго обтянувших член губок. Погладила.
- Тише... Не шевелись... Сейчас всё пройдет... - прошептала она на ушко Хани. В глазах той застыло какое-то невероятное выражение... покорности. Она отдалась, доверилась рукам Элины, которая опустив вторую руку ей на бедро и положив на мою, стала легонько ей покачивать, задавая движение.
Спустя совсем немного времени Хани начало потряхивать. Элина чуть кивнула мне, и слезла. Я же, обняв Хани, перевернул её на спину, и глядя ей в глаза, принялся осторожно двигаться. Хани издала слабый стон, в котором смешались боль и наслаждение.
- Раздвинь ножки шире, - прошептала ей на ухо прилегшая рядом Элина. Хани послушалась, а я, накрыв её своим телом, ощутил какая она миниатюрная. Мне приходилось сгорбиться, чтобы смотреть ей в глаза. Хани смотрела на меня взглядом, исполненным покорности и мольбы. Она без слов молила меня о чём-то. Сквозь стон шевельнула губами.
Я наклонился к ней и поцеловал. Мне похуй эти её дурацкие табу, что гласят, что её губы созданы не для поцелуев, а для отсосов. Они одинаково отлично годятся и для того, и для другого. Они созданы дарить и получать удовольствие.
Хани вздрогнув, всхлипнула и так жадно впилась мне в губы, неумело но страстно, что я аж охуел. Она целовалась с закрытыми глазами и трепетала всем телом. Сжатый тугой, ещё недавно нетронутой норкой, я не мог продержаться долго, и тут моего уха - а я тоже закрыл глаза, от вина кружилась голова, и я пытался полностью раствориться в горячем теле девушки - коснулось горячее дыхание Элины и она прошептала:
- На ней нет печати...
Жар полыхнул у меня пониже пупка, я судорожно дернулся.
- ... Слей в неё... - судорожно вздохнув, прошептала Элина.
У меня должно быть возникла куча вопросов, но я уже ничего не соображал. Перед глазами вдруг появилась картина, как Хаккет, в цепях, идет под конвоем стражи посреди раздавшейся в стороны толпы, в которой его взгляд выхватывает девушку... Он помнил её грудь совсем плоской, теперь она налилась и округлилась - как и её живот... Будто арбуз проглотила...
- ... Или в меня... - добавила Элина.
Но тут Хани изогнулась - и откуда в столь хрупком теле взялась такая сила - её ноги обвили меня, и она поднялсь мне на встречу, чуть ли не вставая на лопатки, головку словно обожгло, и я ответил на это, судорожными движениями, вглубь, до самого донышка, и даже чуть дальше, вжимаясь - и сливаясь, чувствуя как меня засасывает... сладкая Бездна.
Рядом раздался полустон-полувсхлип Элины, и я краем глаза увидел как она изгибается, прижимаясь к нам грудью и бедром... Она сжимала между бедер свою руку, а её глаза полыхали алым.
Сквозь острые спазмы наслаждения, я ощутил понимание.
Теперь - оставалось найти ему подтверждение...
Но это будет потом.
А пока - я сжимал в объятьях горячее, покрытое нашим потом тело Хани и с колотящимся средцем, гладил её по волосам.
- Скажи ей, - одними губами прошептала Элина, умоляюще глядя мне в глаза.
И я опустив губы к маленькому ушку Хани прошептал, не понимая, то говорит во мне всё ещё осязаемое чувство кровоточащей раны в груди, вино или что-то ещё:
- Я люблю тебя.
Сбоку послышался прерывистый, плачущий стон Элины.
А подо мной в последний раз содрогнулось и обмякло нежное тело растлённой девушки. Хани открыла глаза и посмотрела на меня так, как не смотрела никогда до этого. Как не смотрел никто до неё. Я ни разу не видел этот взгляд, но узнал его, будто вспомнив.
В её пылающих адским алым огнем глазах горела любовь.
***
Эликсир откатился. Я чувствовал себя опустошенным. В груди словно засел наконечник стрелы, но это чувство таяло. Хани всё ещё валялась в отрубе, с блаженной улыбкой на соблазнительных губах. Я испытывал сожаление что Элина сорвала мой план - сломать ей целку каким-нибудь унизительным способом, но вынужден признать, то что в итоге получилось - было незабываемо. Но я так и не понял, почему она это сделала.
- Элина, зачем? - спросил я, кивнув на девушку, разметавшуюся на простыне, украшенной малюсеньким пятнышком крови.
- Не знаю... - лукаво улыбнулась она, зашнуровывая платье. - Наверное, я слишком много выпила.