Мое сердце разрывается от боли. Я увидел, как сорвался с места старик, решивший умереть, защищая их, чем вот так убежать. Я даже ему позавидовал, он хотя бы что-то может сделать. Хотя бы умереть.
Он бежал, но не успел, по дороге наткнулся на Дотара. Паренек быстро сообразил, что старик собирался делать, и повис на его плечах. - Смотри! - крикнул он - Хочешь как они? К тому моменту женщину с детьми уже подожгли. Старик заорал... со всей силы ударил его. Парень отступил на два шага, но устоял. Старик встал в боевую стойку, ожидая удара, но Дотар не стал нападать, он сказал. - Прощай друг - и ушел.
Старик снова побежал. Куда? прочь, лишь бы убежать, лишь бы не видеть всего этого. Я его прекрасно понимаю, но по какой-то причине я не могу последовать за ним. Остается только отрешиться от всего и смотреть, на эту злобу, эту ненависть.
Передо мной горели костры, горели дома, кричали, не успевшие выбежать из дома люди. Они звали на помощь. Но им никто не поможет. Я смотрел... Но вдруг... Крик, детский крик... Мелькнула картина, я увидел. как старик услышав крик, остановился, огляделся. Далеко позади него плакал ребенок. Маленький ребенок звал маму. Старик подумал: “Снова мне шанс. Спасибо великие!” Он дал слово, если еще и он погибнет, то я прыгнет в огонь к нему. Старик побежал. Он его нашел, четырех летний черноволосый малыш шел мелкими шашками сквозь ряды воинов. Он был в черной рубашке до колен, на ножках были простенькие тапочки. Малыш еле стоял на ногах... Бл... да это же я! Я наблюдал, как шаг за шагом топает малыш, как две капли воды похожий на меня. Я с грустью думал. Что видит он? Огонь, безумие, смерть. Он тихо плачет, по всхлипам разобрал, что он искал свою мать. Он не знает, что идет к своей собственной гибели. Я смотрел на него, как завороженный, а малыш все шел и шел, он перестал плакать.
- А-а-а вот он. Все сюда! - проорал наш командир Карателей Синод, его лицо выражало безумие. Глаза будто горели одержимостью.
Оцепенение спало, я... Я не знаю, что мне делать снова мне хотят показать смерть. Зачем?
Он схватил ребенка за руку и поднял над головой.
- Смотрите все! Вот он! Вот тот, кого мы искали. Смотрите все! Вот ради кого мы все собрались.
Отовсюду послышалось: “сжечь, сжечь, сжечь”. Я с ужасом смотрел в лица людей. Может хоть кто то в этой толпе нормальный. Но нет, каждый напоминал какого-то зверя.
- Вот оно, воплощение зла. Тьма наделила его чудовищной силой, чтобы уничтожить все, что нам дорого, чтобы отнять у нас все чего мы достигли. И теперь мы очистим нашу землю от этой. - Он потряс ребенка - Мы предадим его очищающему огню. Возрадуемся же. - Отовсюду посыпались ликующие крики. - Возрадуем же Господа нашего, за то, что в этот страшный час не отвернулся от нас, верных его служителей. Возрадуем же господа бога нашего за то, что направил праведный меч на неверных. Возрадуемся же! - чуть громче прокричал он.
- сжечь! - заорали войны. Синод повел малыша к последнему столбу.
В этот момент, старик, словно одержимый, бросился к костру. Он словно берсеркер махал мечем, убивая направо и налево, пока его не скрутили. Его стали бить, он держался, чтобы не потерять сознание. Старика схватили за руки и волоком потащили к Синоду.
- Смотри те же преданные господу нашему, смотрите... - заорал командир, его глаза светились безумием - вот он предатель, приспешник тьмы. Посмотрите на него. - Синод схватил старика за волосы и поднял голову. -Он даже не поморщился, когда убил своих товарищей, с которыми жил бок о бок, с которыми ей из одной тарелки.
- Убить его! Сжечь его! - Орут со всех сторон беснующиеся от крови люди.
- Нет! Мы его не убьем, пускай смотрит, как исчезнет тот, кому он так верно служит.
Старик закричал. Его держало несколько воинов. Он извивался, сопротивлялся, но не мог вырваться... Я смотрел на того малыша, а он смотрел на старика - с жалостью, с надеждой. Он вспомнил ту девочку, что погибла от собственной руки, и зарыдал. Над стариком стали потешаться. По моим щекам так же лились слезы, очень тяжело все это.
Они привязывали его к столбу, а ребенок, так похожий на меня не сопротивлялся, он смотрел на всех, с немым вопросом: “Почему?”. Я не мог ничего ответить. Я задержал дыхание, каждое мгновение казалось, было вечностью. Я видел, как медленно загорался хворост. Как маленький огонек, перекидывался с ветки на ветку, как дымился, перед тем как вспыхнуть каждый листочек. А дальше, как в замедленной съемке.
Вот разгорается костер, затрещал хворост. Вот, огонь уже рядом с его ногой. Малыш наклонился, посмотрел на огонь, потом на руки и улыбнулся веселой детской улыбкой. Он стал двигать рукой, а огонь вторил его движениям. Он приподнял руку, пламя вспыхнуло с новой силой. Я заорал от радости. Да он же играет с ним, он играет с пламенем.