— Но ведь на таких управа есть, — сказал Родион. — За незаконную порубку — уголовная ответственность. Разве не так?
— Так-то так. А как ты его найдёшь, браконьера-то? Он деревья в посёлок увёз, распилил на жерди и сложил у себя во дворе. А дворов в посёлке около сотни. А я один. Пока всё обойдёшь… Вот не знаю, сегодня дотемна справлюсь ли?
Егор Лукьянович смял в пальцах окурок и затоптал его в траве.
Пионеры переглянулись, посмотрели на Родиона. А тот будто только и ждал этого — кивнул и сказал:
— Нас шесть человек. С лесником — семь. Подсчитайте-ка, разведчики, сколько дворов придётся на каждого? Быстро!
Быстрее всех подсчитала Лиза Бабкина; она ответила сразу же:
— Сто дворов разделить на семь человек, получается четырнадцать целых, два в остатке.
— Молодец, Лиза! — сказал Родион. — По четырнадцать дворов на брата — это же для нас сущие пустяки. Юра, играй походный сигнал.
Глава шестая
УЛИКИ И КЛУБНИЧНЫЙ МОРС
Ещё совсем недавно — ну, несколько минут назад — лес казался весёлым, светлым, добрым каким-то. А теперь он вдруг сразу переменился, словно облако набежало на солнце, — сделался таинственным, сумрачным; сосны стоят настороженно, как молчаливые часовые на посту, ели сердито ощетинились колючими лапами, даже ручей — и тот больше не звенит в камнях, а бормочет невнятно, будто предостерегает от чего-то.
Толстяку Мите, например, кажется, что вот-вот из-за какого-нибудь дерева покажется браконьер с острым топором в руках. Саша хмурит свои чёрные брови; лицо у него серьёзное, губы плотно сжаты, — теперь это уже не просто интересная весёлая прогулка, теперь это настоящая разведка!
Впереди с ружьём за плечами шагает лесник, за ним цепочкой — пионеры, строй замыкает Родион. Ребята то и дело оглядываются на него: он сразу изменился после того, как надел высокие сапоги, защитные брюки-галифе и такого же цвета гимнастёрку. Правда, гимнастёрка у него без погон, но всё равно в этой одежде он выглядит старше и строже, и теперь уже как-то не получается называть его просто Родион.
— Родион Григорьевич, — шёпотом спрашивает Лиза, — вы его арестуете, браконьера, да?..
На просеке, возле двух нетолстых пней, Егор Лукьянович остановился.
— Вот его работа, полюбуйтесь. Этим бы сосенкам стоять ещё и стоять, набирать силу. А он, злодей, без жалости их под топор, на жерди пустил.
Вокруг были раскиданы обрубленные ветви, белела свежая щепа, вдавленная в землю колёсами телеги.
— Глаза бы не глядели. — Лесник огорчённо махнул рукой. — Теперь пойдёмте в посёлок.
— Погодите, — сказал Родион. — Надо осмотреть это место, ребята. Не может быть, чтобы не осталось следов.
— Так вот же следы, Родион Григорьевич! От телеги.
— Во-первых, не от телеги, а от ручной тележки: лошадиных-то следов не видно. Во-вторых, эти следы мало что дают: на дороге они смешаются с другими, потеряются. Кроме того, мы уже знаем, что деревья увезены в посёлок. Больше ведь здесь везти, наверное, некуда. Разве не так, Егор Лукьянович?
— Так.
— А если так, значит, надо найти что-то более существенное. Такое, что могло бы послужить уликой. Например…
— Например, окурок! — закричал Митя. — Я нашёл окурок, Родион Григорьевич! Смотрите, написано «Север». Это улика!
Но Родион умерил Митин восторг:
— Слабая, — сказал он. — Ну-ка, подумайте сами, ребята, почему?
Саша наморщил лоб, свёл свои густые брови и почти сразу же догадался:
— Потому, что папиросы «Север» курят многие. Например, дядя Филипп, садовник из нашей «Искорки», да и мой папа тоже.
— Да и у меня такие же, — сказал лесник.
— Вот видите, — сказал Родион. — Надо продолжать обследование места преступления.
— Есть продолжать!
Пионеры принялись разгребать валежник, переворачивали каждую щепочку, заглядывали под каждую срубленную ветку и в конце концов нашли.
Вернее, Лиза Бабкина нашла.
— Пуговица! Родион Григорьевич, вот пуговица.
— Подумаешь, пуговица! — Толстяк Митя презрительно надул губы; ему было обидно, что «его» окурок признали негодной уликой. — Такие много кто носит. Обыкновенная чёрная пуговица.
— Нет, не обыкновенная, — сказал Родион и положил пуговицу на ладонь. — Глядите, на ней остался обрывок синего материала, и пришит он серой ниткой. Видно, браконьер второпях зацепился за ветку и выдрал пуговицу, как говорят, с мясом. Эта находка может послужить неопровержимой уликой.
Родион вынул из записной книжки листок, завернул в него пуговицу и отдал этот пакетик Лизе.