У Тзикаса было сильное запястье, и он попытался вырвать меч из руки Абиварда. Абивард удержал свой клинок и отсек голову своего врага. Тзикас поднял свой меч вовремя, чтобы блокировать удар. Поскольку они были верхом, здесь они были равны.
«Немедленно прекратите это!» - крикнул кто-то из-за спины Абиварда. Он не обратил внимания; если бы он обратил хоть какое-то внимание, его проткнули бы в следующее мгновение. Тзикас также не проявлял никаких признаков доверия к нему в проявлении сдержанности - и у ренегата были на то причины, поскольку, как только два врага начали сражаться, заставить их остановиться до того, как один из них истечет кровью или умрет, было одной из самых трудных задач как для отдельных людей, так и для империй.
Слуга позади Чикаса крикнул ему, чтобы он сдался. Тем не менее, он продолжал наносить удары Абиварду, его стиль фехтования в пешем бою все больше и больше напоминал манеру, в которой он сражался бы верхом, по мере того как он продолжал сражаться со своим врагом. Абивард обнаружил, что наносит больше ударов, чем рубит, делая все возможное, чтобы приспособиться к различным обстоятельствам, в которых он сейчас оказался. Но что бы он ни делал, Чикас продолжал отбивать его клинок. Что бы еще кто ни говорил о видессианине, он умел сражаться.
Ни один из дворцовых слуг не был настолько неразумен, чтобы попытаться прекратить драку, схватив одного из соперников. Если бы кто-то попытался напасть на Чикаса, Абивард был готов пронзить ренегата насквозь, каким бы неспортивным это ни было. Он не сомневался, что Чикас обошелся бы с ним так же, если бы у него был шанс.
Единственное, что могло остановить две стороны от борьбы друг с другом, - это подавляющая внешняя сила, направленная на них обоих. Крик «Бросьте свой меч, или никто из вас не выйдет живым!» привлекла пристальное внимание Абиварда. Эскадрон дворцовой стражи с натянутыми луками мчался за спиной Тикаса.
Абивард отпрыгнул от Чикаса и опустил свой меч, хотя и не выронил его. Он надеялся, что Чикас продолжит бой без остановки и таким образом попадет в ловушку. К его разочарованию, видессианин вместо этого оглянулся через плечо. Он также опустил руку, но все еще держал свой меч. «Я еще убью тебя», - сказал он Абиварду.
«Только в твоих мечтах», - парировал Абивард и снова начал поднимать свой клинок.
К тому времени, однако, гвардейцы встали между ними. «Этого будет достаточно», - сказал командир эскадрильи, как будто разговаривал с парой капризных мальчишек, а не с парой мужчин, намного превосходящих его по званию.
Очень похожий на капризного мальчишку, Тикас сказал: «Он начал это».
«Лжец!» Абивард огрызнулся.
Командир эскадрильи поднял руку. «Мне все равно, кто это начал. Все, что я знаю, это то, что Шарбараз, царь Царей, да продлятся его дни и увеличится его царство, не хочет, чтобы вы двое ссорились, несмотря ни на что. Я собираюсь разделить своих людей надвое. Половина из них доставит одного из вас обратно в его жилище; другая половина доставит другого благородного джентльмена обратно к нему. Таким образом, ничто не может пойти не так ».
«Подождите!» Этот звенящий голос мог принадлежать только одному человеку - или, скорее, не совсем человеку - во дворце. Елииф прошел сквозь стражников, отвращение читалось не только на его лице, но и в каждой черточке его тела. Он перевел взгляд с Абиварда на Чикаса. В его глазах сверкнуло презрение. «Вы дураки», - сказал он, заставив это прозвучать как откровение от Бога.
«Но...» Абивард и Тзикас сказали на одном дыхании. Они уставились друг на друга, злясь на то, что согласились даже в знак протеста.
«Дураки», - повторил Елииф. Он покачал головой. «Как Царь Царей рассчитывает чего-либо достичь, используя такие инструменты, как вы, выше моего понимания, но он это делает, пока вы не сломаете друг друга, прежде чем он сможет взять вас в руки».
Абивард указал на Чикаса. «Этот инструмент порежет ему руку, если он попытается им воспользоваться».