Адрехт был высокого роста, с крючковатым носом и худым, чисто выбритым лицом. Закончив военную академию, он перестал подстригать свои щегольские темные кудри. Пронзительный взгляд умных голубых глаз и едва заметный изгиб рта создавали впечатление, что он вот-вот одарит собеседника ехидной усмешкой.
Маркус командовал первым батальоном, а Адрехт – четвертым, который на марше неизменно замыкал строй. Капитан Ростон и два других командира батальонов, Вал и Мор, а также покойный Бен Варус и его брат с самого прибытия в Хандар стали для Маркуса второй семьей. По сути, первой и единственной.
Маркус застыл в стесненной позе, пока ловкие пальцы Адрехта застегивали пуговицы и расправляли ворот мундира. Глядя поверх макушки друга, он спросил:
– У тебя была какая-то причина явиться сюда? Или просто не терпелось посмотреть, как я опозорюсь?
– Да ладно тебе. Можно подумать, это такая уж редкость. – Адрехт отступил на шаг, полюбовался делом рук своих и удовлетворенно кивнул. – Судя по наряду, ты отправляешься на встречу с новым полковником?
– Верно, – кивнул Маркус, стараясь не показывать, как мало прельщает его эта перспектива.
– Не найдется минутка отметить? – Адрехт приоткрыл полу мундира, показав горлышко пузатой коричневой бутыли. – Я припас кое-что специально для этого случая.
– Полковнику вряд ли понравится, если я явлюсь на встречу мертвецки пьяным, – ответил Маркус. – С моим-то везением я, чего доброго, облюю его с головы до ног.
– От одной-единственной чарки?
– С тобой чарка никогда не бывает одной-единственной. – Маркус подергал чересчур тугой ворот и сел, чтобы привести в порядок сапоги. Раздался лязг – это ножны смели пустую оловянную тарелку и стукнулись о походную койку, – и он поморщился. – И что, собственно говоря, нам отмечать?
– Как что? – удивился Адрехт. – Избавление от этого пустынного ада, что же еще? Через неделю мы уже будем полным ходом плыть на родину.
– Это ты так думаешь. – Маркус с усилием подтянул неподатливый сапог.
– Не только. Я слышал, как Вал говорил то же самое Зададим Жару. Даже рядовые только об этом и толкуют.
– Не Валу это решать, – сказал Маркус. – И не Зададим Жару, и уж тем более не рядовым. Принять такое решение может только полковник.
– Да брось! – воскликнул Адрехт. – Ты отправляешь рапорт, что у серомордых завелись какие-то новые священники, которые не слишком нас обожают, да еще имеют скверную привычку жечь людей живьем и, кстати, превышают нас числом раз этак в двести, а принц от всего этого сильно не в духе. И вот нам присылают пару тысяч солдат и нового полковника, который, ясное дело, собирается изображать этакого тиранчика, жечь деревушки, показывать жалким крестьянским шайкам, кто здесь главный, и так далее. Наконец он прибывает сюда – и обнаруживает, что вышеупомянутые священники собрали тридцатитысячное войско, что местные ополченцы, которых мы обучали и вооружали, перекинулись со всеми потрохами на сторону врага, а принц, решив не тратить времени даром, загреб денежки и ударился в бега. И как, по-твоему, этот полковник поступит?
– Ты исходишь из предположения, что у него имеется хотя бы капля здравого смысла, – заметил Маркус, затягивая шнурки. – Львиная доля полковников, которых я встречал в академии, была не слишком-то одарена в этой области.
– Да и ни в какой другой, – согласился Адрехт. – И все-таки даже они были бы способны понять…
– Возможно. – Маркус встал. – Я пойду и все выясню сам, ладно? Хочешь со мной?
Адрехт покачал головой:
– Пойду лучше гляну, все ли у моих парней в порядке. Ублюдок наверняка пожелает устроить инспекцию. Все они так поступают.
Маркус кивнул, снова поглядел на себя в зеркало и, помолчав немного, окликнул:
– Адрехт?
– А?
– Если мы и вправду отправимся домой – что ты сделаешь?
– То есть?
– Насколько я помню, некий граф заявил, что, если ты когда- нибудь подойдешь ближе, чем на тысячу миль, к его дочурке, он привяжет тебя к пушке и запустит в сторону Вора.
– А, вот ты о чем! – Адрехт усмехнулся. – Думаю, он уже забыл об этом.
Чувствуя себя не в своей тарелке, Маркус стоял рядом с Фицем на краю обрыва и наблюдал, как плетутся вверх по дороге последние роты прибывшего подкрепления. От подножия до вершины скалы было полсотни метров, и на всем этом расстоянии дорога немилосердно петляла. Колонна солдат, поднимавшихся вверх по склону, походила издали на огромную синюю змею, которая, отчаянно извиваясь, ползет к цели – лишь затем, чтобы сгинуть в разверстой пасти ворот форта, распахнутых настежь за спиной у Маркуса. Люди брели и брели, и казалось, что им не будет конца.