На его счастье этой встрече сначала помешал глубочайший сугроб.
Най едва ли мог под ним дышать, но отлёживался ещё довольно долго. Фыркал, стонал, кряхтел, но боялся шевелиться или даже не мог.
Когда он выбрался, матерясь от боли и плюясь кровью, он ещё долго лежал рядом с ямой в сугробе на свежем настиле из поломанных веток. Смотрел вверх, но перед глазами всё расплывалось.
А затем он хохотал. Долго-долго смеялся на разный лад, потом снова ругался, невесть на что, и опять смех за смехом.
Наверное, больше всего его рассмешило, что он откусил кусок своей нижней губы. Рот заливало кровью.
Потом кое-как поднялся на ноги, цепляясь за ствол дерева, со смехом поцеловал кору, оставив красный след, затем принялся оценивать свои повреждения. Губе досталось больше всего. Остальное - ушибы, синяки, порезы, но вроде даже без переломов. Удача снова сопутствовала Наю.
Но, видимо, только ему одному.
Хеши, хоть и невредимая, молча и почти неслышно спустилась с соседнего дерева, даже снег почти не потревожила. Не глядя на Ная, она присела под деревом, попросту сползла по нему спиной, уткнула лицо в сложенные на коленях руки.
Най всё ещё шумно и тяжело дышал, но уже не смеялся. Он тоже присел у своего дерева.
Так они и сидели какое-то время.
- За нами могут выслать погоню.
Хеши промолчала.
- За шаром.
Тишина.
- Мне очень жаль.
Никакой реакции, никакого ответа. Уж лучше бы она кричала, громко рыдала. Но не издавала ни звука.
Най с трудом поворочался, пытаясь найти на небе шар, и хотя редкие ветки не сильно скрывали синеву, он не находил ничего похожего. Унесло куда-то в сторону вместе с чёртовым крюком. Впрочем, это было уже не важно.
Он снова поругался в пустоту, покряхтел от боли, прикрыл глаза и уткнулся затылком в ствол дерева.
Так и сидели долго-долго в тишине. С окрестных деревьев медленно опадали снежинки, хотя снегопада сегодня не было, небо оставалось ясным-ясным.
Глава 19: Маршем пу-но-тас
Теперь они конокрады, а за такое в любом сегменте наказание положено всегда одно - смертная казнь. Где-то к тем самым коням привязывают и растягивают, но обычно просто голову отрубают. Слишком уж ценный ресурс эти привозные скакуны, которые почти всегда приравнены к ценному имуществу местного барона, даже если по существу принадлежат отдельным семействам его слуг и крестьян (в первую очередь, это как потенциальное кавалерийское ополчение, потому украсть коня - плюнуть в лицо барону, как минимум), а в таком суровом краю оставить без ценной животины - это можно приравнять к убийству, даже массовому убийству этого самого целого семейства.
Дела у Ная и Хеши обстояли даже намного хуже: небольшой опыт верховой езды был только у бывшего ополченца, а опыта ухода за лошадьми на двоих вообще никакого. Мало того, что при попытке обокрасть один заездный двор в селении неподалеку они по неосторожности распустили и распугали все два десятка лошадей, так еще и украденных скакунов обрекали на верную гибель, поскольку не представляли, каким образом их прокормить в этом холодном краю. Денег они не раздобыли, сбережений из чумного города у Хеши почти не осталось (Мадз, как старшая сестра, всегда держала большую часть денег при себе), тем более у Ная, потому о кормлении дорогим импортированным сеном или с помощью магических оазисов речи быть не могло.
Воры, конокрады, убийцы, нарушители границ, разносчики чумы... Ближайшие сегменты вскоре будут оповещены об опаснейших преступниках, в селениях через призрачные каналы и листовки распространят их описания и информацию о награде за головы... Нужно было убираться.
Подальше от моего опустошенного сегмента, подальше от Тракверса, сколько это будет продолжаться? Так думал Най во время скорой скачки. Неужели я буду до конца драться на смерть просто за право жить в Паутине?
- Всегда думал, что разбойниками становятся законченные неисправимые злодеи, не жалеющие ничего живого, - сказал Най. - А теперь мы разбойники. До чего мы докатились? Как же так получается? Есть в этом страшная несправедливость.