У Миреллы не хватало времени и сил контролировать ещё и сумасбродную Несс, потому она разрешила девчонке укрыться на время обстрела в подземной части врачевальных палат, одно из немногих мест, где укрывалось большинство храмовников, чтобы не поймать собой какой-нибудь небесный камень. Мирелла посчитала, что дура достаточно насмотрелась, чтобы хотя бы на время не думать только о своих подростковых проблемах и тем более убивать кого-попало на расстоянии. И она строго-настрого запретила всем говорящим с духами образовывать для Несс призрачные каналы для связи с её любимым Лодесом.
Несс сидела в углу палаты. На кроватях и даже на полу из-за нехватки места разместили раненных. Но здесь ещё было не так ужасно, как в других палатах - где кричали, стонали от боли или приносили свежих калек, у которых кровь хлестала ручьём. Здесь были безрукие, с проломленными черепами, но зато спокойные.
Другой Хранитель Слова, тот адепт тени, Вендр сидел неподалёку от неё, возле искалеченного бессознательного тела своего товарища - Сеймаска, который тоже недавно начал преподавать в Храме Наук, владел магией света. Несс не до конца понимала, что случилось с Семайском и что он вообще такого сделал, что о нём заботились и говорили, как о герое, но Вендр, судя по всему, больше заботился о нём, как о друге. Обычно тихий и скрытный, сейчас он проявлял удивительную охотность поговорить, но не с Несс, а с учениками Сеймаска, которые его нередко навещали, держали за руки, желали скорейшего выздоровления.
Несс безуспешно пыталась разгадать эту тайну. Почему Вендр, один из немногих оставшихся красавчиков Храма Наук, с которым они пережили долгое и нудное совместное заточение, совершенно её игнорировал.
Вот он заводил разговор с новой группой учеников, почти неприкрыто заигрывал с ученицами, но говорил при этом исключительно о Сеймаске. Такое ощущение, что хотел вызнать у абсолютно каждого, в каких отношениях Сеймаск с этими людьми, и что они вообще о нём знают. Он жадно вслушивался в каждое слово и вглядывался в лица людей, задавал так много каких-то глупых и неуместных вопросов, что в конце концов надоедал ученикам или вызывал их лёгкое раздражение, так что надолго они в палате не задерживались, чувствуя непонятное давление со стороны Вендра.
Но как только Несс сама пыталась заговорить с магом тени, он будто отрезал любой их диалог. Она ему - вопрос предложением, он ей - скучнейший и даже резковатый односложный ответ. Она ему - о себе, о своих чувствах по поводу войны, по поводу заточения, по поводу их предстоящей судьбы, а он ей всячески показывал, что ему это неинтересно. Всё время был сосредоточен на другом. Такое ощущение, что желал, чтобы она сама покинула палату, будто он совсем против её присутствия, будто сильно занят, хотя, мужчина, называется, прятался в катакомбах Храма Наук так же, как и она - совершенно ни на что не способная в бою...
Несс начала привычно винить во всём себя - мол, заточение совсем не пошло ей на пользу, совсем перестала следить за своей внешностью, вся теперь испачканная... Да ещё опозорившаяся применением Слова... Вот оно, главное! Кому она такая нужна? Все, кто видел её такой или узнавал, что она натворила, не хотели иметь с ней дело. Особенно те, чьи имена она, худшая Хранительница Слова, знала и могла по дурости своей в любой момент назвать...
Но потом, наблюдая за тем, как печально Вендр смотрит на своего товарища, как много вопросов о нём задаёт... путанными тропинками она набрела на совершенно иную догадку.
Так он же любит его, этого Сеймаска! Он же из таких! Они жили вместе в одной комнате, они были не разлей вода... Это было даже больше, чем дружба.
Тогда Несс улыбнулась. Это всё объясняло. И это никак не принижало её собственных достоинств. Можно жить дальше. Какое же милое объяснение! С этим точно можно жить.
Теперь её тянуло к Вендру ещё больше.
Вскоре за Вендром прилетели призраки и позвали на стену. Все толковые маги нужны были для обороны крепости.
Пока армия Предола отдыхала после предыдущего неудачного штурма, свежие силы Бедесорна двинулись в бой.
Осадные башни пока ещё строились, остались в лагере. Люди несли с собой над головами огромные рукоходные лестницы. Их переднюю часть поднимали вверх на копьях. Также на переднем конце лестниц имелись деревянные колёса, чтобы, когда упрутся в стену, легче было закатить лестницу на самый верх, и тем самым её выпрямить.