Подошла Окка и тихо сказала Пакинсу:
- Поговорите с Миреллой. Уверена, она что-нибудь придумает.
- Вы, как всегда, даруете надежду, Окка... - Пакинс улыбнулся, но вскоре скривился от боли.
- Несс, приступай за работу. Не бойся, подойди ближе. Так просто в одно мгновение твоя душа не исказится.
- Да уж, - усмехнулся Пакинс. - Если хорошо заплатить, иногда даже шлюха может дать Искажённому и остаться после этого здоровой. В каком-то смысле, конечно...
- Тас Пакинс! - Окка лягнула ногой по ножке его кровати, отчего та закачалась. - Ведите себя прилично. Здесь юная особа.
- О, боги! Вы уж меня извините. Монокля при себе не имею.
Как же омерзительно он гогочет, подумала Несс. Но как бы себя на его месте вела бы я? Да ещё после такого долгого изнурительного пути под палящим сиянием Рашмы. С матросами... с наёмниками... с самоубийцами взаперти.
Несс принялась за работу, приложив дрожащие пальцы к лысой макушке старика. Пакинс времени не терял и наполнял кубок «пекучей», Окка ему помогала, со смехом объясняя слепому, как по форме отличается кувшин с «пекучей» от бутылки с ядом.
- Не знаю, получается ли, - чуть позже сказала Несс. - Я вроде чувствую колючки, но, возможно, они были и раньше.
- Да, это тебе не рост шерсти здоровой рыси ускорять, - сказала Окка. - Волосы неспроста повыпадали. Нужно приложить намного больше усилий и терпения.
- Ничего, я ваш лучший клиент, - заявил Пакинс. - Даже зеркало не нужно.
- Ты продолжай без меня, - сказала Окка ученице. - Я пойду проведаю остальных возвращенцев.
Несс хотела протестовать, но Окка быстро скрылась за дверью. Впрочем, нечего тут было обсуждать.
Дрожь в пальцах не унималась. Без синего огня Несс не видела метания Искажённой души, но будто ощущала её. Она волновалась всё больше и больше, часто утирала пот рукавами, а работа не двигалась. Что если Окка не придёт в ближайшие часы? Безопасно ли стоять рядом с Искажённым всё это время? Постоянно прикасаться к нему, к Искажённой плоти... А ведь говорили, что от этого потом рождаются уроды. Такие, как Мирелла, например.
То ли капля пота, то ли слеза упала с подбородка Несс на голову Пакинса. Девушка шумно дышала. Учёный поднял руку, провёл ладонью по всё такой же безупречно лысой голове и тяжело пробормотал:
- Ладно. Не ходить мне по девицам больше.
А затем нащупал, неуклюже притянул к себе, прижал к груди, откупорил чёрную бутылку и залпом осушил её.
- Не-не-не-не-не, стойте! - воскликнула Несс, но так и стояла, будто окаменелая. Сердце её готовилось пробить грудную клетку.
- Ты иди, - сказал Пакинс, поудобнее устраиваясь в постели. - Скажи, чтобы не беспокоили. И скажи Мирелле, чтобы она меня навестила.
Глава 6: Чтение скрижалей Древних
- Нет, хуже всего, если член отвалится! - не унимался Гниль, пока их двоих вели в зал для Испытаний.
Гаолин в очередной раз согласился, что это очень плохо.
- Знаешь, это пугает меня до такой же усрачки, как умереть и стать сраным призраком! - с дрожью в голосе продолжал Гниль. Его потащили на испытания, как запасного. Чтобы далеко не ходить за новым узником, если первый на очереди - Гаолин - слишком рано получит своё освободительное увечье. - Ведь чем хреново быть призраком? Только потому что не ощущаешь вот этого! - Он схватился за штаны в паху и сжал в кулак. - Так что если на Испытании отвалится твоя сосулька, то всё, остаётся с собой покончить, иного выхода я не вижу. Что так, что так. Если что, не переживай, я освобожу тебя от мучений. Настоящий мужик другого мужика в такой беде не бросит.
Гаолин вздохнул. Умереть - это хоть и гарантированная свобода, но тоже совсем не то, что он предпочёл бы.
- Уж лучше сидеть в четырёх стенах хоть до Полной Тьмы, но с яйцами, правду говорю? Правду? - Гниль приткнулся на ходу плечом к Гаолину, но стражники растянули их в разные стороны.
- Ага... - шептал Гаолин. Комок в горле и липкий язык не позволяли сказать что-нибудь более внятное.
Широкая винтовая лестница закончилась, и они очутились в обширном полутёмном зале с людьми и призраками. Из потолочных решётчатых люков лились лучи синего света.
- Нет, хуже всего, если тебе мозги перевернёт вверх дном, и станешь на мужские задницы заглядываться! - Гниль заскрежетал руинами зубов. - Тогда уж лучше яиц не иметь, ничего не иметь, и загробной жизни тогда уже не надо. Ничего не надо. Будешь, как этот, сраный Паук... только о мохнатых попках и думать... Не-е, будь у меня вечная жизнь, я бы так низко не пал! Никогда в вечности, никогда!
Гаолин кивал, хотя про себя подумал, что... ну, это всё же не самый худший расклад. С этим можно было жить. В конце концов, борясь за выживание в тюрьме, - он раскрыл в себе самые неожиданные качества: ради жизни человек, как и любое животное, уже готов был на многое. Да хоть глотку самому себе перегрызть, лишь бы это уберегло! Но Гнили лучше подобную философию не навязывать.