«Как вы его убили?» - повторяют новый вопрос другие мастера пыточных дел.
Вот тёмный переулок, где Эолин трясёт до смерти, как тряпичную куклу, одного раненного недоумка. Товарищи последнего погибли в попытке уничтожить голема. Такие группы то и дело возникают из темноты, но их ждёт страшное разочарование в своих силах. Это уже не просто фанатики Паука. Эти уже мстят за ранее убитых Эолином. Плотина давно рухнула, такую реку крови уже остановить очень сложно. Но вместе с тем призрак в титановых доспехах ведёт, кажется, совсем бестолковое расследование. Ему неинтересно, кто подослал убийц... Ему интересно другое.
«Где держат женщину - убийцу Паука?» - повторяет он уже мертвецу.
Вот в Венозенге тени удлиняются, знаменуя приход зимы. Город агонизирует из-за беспорядков, идут бои на тысячу небольших, но ожесточённых фронтов. Однако приход зимы - священный праздник, потому многовековые традиции перевешивают: мирные жители снова заполняют улицы, и даже, несмотря на беженцев, покидающих Венозенг, - горожан на улицах как никогда много, они волей-неволей хотят восстановить мир и порядок. К сожалению, где-то случается не менее традиционная давка с многочисленными смертями, а где-то в подворотнях продолжаются бои за власть, за золото и просто из-за мести. Тех, кто пытается урвать желанный кусок в такой нелёгкий час, никто не уважает, а вдобавок за нарушение священного праздника - таких сразу тянут на казнь, на самосуд. Но там, где место позволяет, и кровь не покрывает мостовую, горожане пускаются в традиционный игровой пляс, танцуют под барабанный бой пу-но-тас - «шаг-поворот-поцелуй» на языке Древних - непредсказуемо, резко, смешно и завораживающе. Сначала люди в толпе должны стать на расстоянии вытянутых рук, расслабиться и не смотреть во все глаза в одну точку, но и не смотреть, куда попало, а только прямо перед собой в любую из четырёх сторон света. Мужчины и женщины с первым ударом барабана делают шаг вперёд, в сторону, куда смотрят, а после следующего удара поворачиваются в любую из сторон, какую захотят - налево или направо. Если оказываются с кем-то лицом к лицу, то наиболее молодой женщине уступают, без остановки поворачиваются иначе, мягко и плавно, будто так и планировалось. Новый общий шаг, новый общий поворот. При определённых обстоятельствах - в разных сословиях, кастах и группах по-разному - если окажутся спина к спине с кем-то или столкнутся как-то иначе - то между женщинами и мужчинами должен либо следовать поцелуй, либо более распространённая замена поцелую - объятье, либо другие оговоренные варианты. Иногда при столкновении образуются пары, которые вынуждены продолжать танцевать вместе, как одно целое, а потом ловко распадаются снова при новых условиях, столкновениях, пробках. Самые опытные танцоры незаметно и неслышно для зрителей обмениваются множеством условных знаков, благодаря чему прекрасно координируют действия, не сбиваясь, не сталкиваясь, не кучкуясь, или делая это так, чтобы получалось красиво, симметрично или обособленно, фигуристо, при этом надолго сохраняя общую истинную красоту в движении.
«Пу-но-пу-но-тас-тас!» - повторяют наблюдающие, хлопая в ладоши вместе под удары барабана.
Вот Девон и его конь на заснеженной торговой дороге держат путь на северо-восток меж рядов камней, а Пожиратель Душ тайком следует рядом, погрузившись в землю, под копытами. Лишь изредка призрак-монстр показывается да осматривается да перекидывается с чрезмерно болтливым путником фразой-другой. Девон часто не по делу смеётся, с каждой мелочи, комментирует всё подряд, в том числе свою каждую жалкую, бедную и редкую мысль, при этом снова и снова бездумно попыхивает трубкой, набитой дурман-травой.
«Болван, как ты мог забыть взять с собой синие кристаллы?» - повторяет Пожиратель Душ, сетуя на едва ли контролируемую Девоном одурманенность.
Вот Най стоит у ворот Траквеса, едва на ногах держится. Обессилел - от бега, от страха, от холода и голода. Чумной город неприветлив, стены у него выполнены наоборот - с внешней стороны стража, мощные задвижные брёвна на чудовищно массивных воротах, а с внутренней стороны - защитные рвы и таки боевая неприступность. Словно самая огромная тюрьма, на деле так почти и есть. Стражники отговаривают Ная входить, требуют, чтобы убирался по-доброму, говорят, что не найдёт тут ничего, кроме смерти, всем это должно быть известно и понятно. Впустить то впустят, но никого никогда не выпускают, не выберется из Траквеса больше никогда. Но у путника уже просто нет выбора, он давно смирился с судьбой, да и никуда он больше не дойдёт, нет близких селений в округе - ноги не донесут, повалится и снегом заметёт. Это в лучшем случае. Най оглядывается. На опушке леса, прямо у тропы, по которой он бежал, в тени деревьев застыли в надежде, ожидании и нерешительности фигуры волков, которые его преследовали, пытались поймать на слабости. Но Най не сдавался, бежал так быстро, как только мог, дрянным мечом отмахивался, на исходе сил таки добрался до селения, куда волки соваться уже побоялись. Да уж, было бы что снегу заметать в случае неудачи.