«Впускайте меня, понял я, назад дороги нет!» - повторяет Най, и стражники неохотно копошатся, взбираются по лестницам, взводят арбалеты, готовятся ненадолго открывать ворота и отстреливать за ними тех, кто попытается вырваться из чумного города на волю.
Вот Хранители Слова, заточённые в башне Храма Наук - живые и призраки под надзором других живых и призраков. Почти всё время в молчании, каждый о своём размышляет. Жектр много спит, а когда бодрствует, пытается вопреки своему характеру остальных разговорить, молодёжь развеселить, отвлечь от тяжких дум, шутить хочет, напевать пытается от скуки, но всё подобное плохо получается у ворчливого старика, который обычно предпочитал отшельничество. Мирелла и Хайнс редко появляются, позволили себе делами заниматься без надзора и за пределами карантина, всех от них уже воротит, хотя задним умом каждый понимает, что они делают всё, что могут, чтобы уберечь этот мир от больших опасностей. За Дрогом Мирелла, как говорится, приглядывает сама. Вендр много медитирует, за ним особенно внимательно следят призраки, потому что скроет лицо тенью, звуки отрежет, и не догадаешься - говорит Слово или нет. Муна всё время хочет с Тракецием встретиться, но почти не дают, изредка разрешают на расстоянии парой слов переброситься, да и под массовым надзором личный разговор между голубками плохо клеится. Пакинс - удивительно притихший теперь, раньше говорливый был, столько рассказывал о мире, об открытиях, но в последнее время его часто затыкать начали - многих воротило от предателя. Подумывали нередко, что вообще из-за него все невзгоды, не только потому что Скрижали привёз, а потому что один из самых заслуживающих заточение в карантине - сам ведь признавался, что при случае обязательно разболтает Слово другим, да и пытался уже сбежать с ним. Гниль совсем в себя ушёл, изредка психовал, метался от ярости, что умер, что всё ещё в тюрьме, хотя обещана была свобода за любое жалкое увечье, а тут целое умышленное убийство - в общем, целая гора несправедливости накопилась, но всё же он надолго притихал, понимая, что деваться некуда, а публика к его привычному стилю общения как-то совсем не привыкла и не располагала. Гаолин хотя бы слушал его, отлично слушал, а теперь даже если ему ничего не говорят в ответ на его размышления, он ощущает огромное осуждение и неуважение к нему. Что с этим делать, он пока не знает, ведь заточка тут в призрачной руке ну никак не поможет. Надзорщикам строго-настрого запрещено заводить диалог с Хранителями Слова, Хайнс часто предупреждает их, что в случае малейшей их осведомлённости Словом - те тоже попадут под карантин, соответственно в заточение и под надзор. Несс в последнее время молчит больше всех, устала ныть, Муна жалуется на всё подряд за них двоих. Дочь барона часто утирает глаза и нос большим платком, что, конечно, уже начинает нервировать призраков-смотрителей, ведь это ненадолго скрывает её рот.
«Ничего, скоро всё образумится» - повторяет Жектр каждый новый день.
Вот коридоры родного замка Несс, которые теперь полнятся криками, беготнёй, резнёй и трупами. Никто из участников не понимает, что происходит. Множество новоявленных призраков сокрушаются по потерянным жизням и беснуются от непонимания, несправедливости и от злости на убийц. Семья слуг случайным образом превратилась в опасных преступников - все вокруг желают им смерти, приказано пустить их кровь - они остервенело бьются насмерть, пытаются вырваться из замка, но почти никому это не удаётся. Лодес, едва соображая из-за сотрясения мозга, немалой потери крови, из-за шока от происходящего и возможной гибели родных, мечется по коридорам, а призрак барона следует за ним по пятам и каждого встречного стравливает на мальца. Вот Лодес убивает одного, вот другого, ударяет раньше, чем те успевают понять ситуацию и выхватить оружие. Выбора нет. Если магнат требует твоей смерти в своих владениях в такой разгар беззакония по всей стране, то уже для твоей неизбежной участи не играет никакой роли - виноват ты на самом деле или нет. Окрестил убийцей, значит придётся теперь носить эту личину, никакую другую. Лодесу хватает ума это понять в такой нелёгкий час. Вот убивает ещё одного, кого барон призывает хватать оружие... Тени насмешливо отступают: оказывается, это была девушка, одна из слуг, его ровесница. Ничего не поделать. Бежать, только бежать дальше. Когда вооружённой стражи на пути становится непосильно много, Лодес бросается сквозь расписное стекло наружу неведомо с какого этажа. Затем ковыляет в снегу. А на улице вокруг замка - иная преисподняя: кто-то выпустил рысей и подпалил некоторые вольеры. Звери бестолково, но очень быстро носятся по округе, ищут выход, ищут чёртов лес - слишком редкий и оттого очень ценный ресурс Паутины. Большинство рысей просто напуганы. Но от этого у них мышление работает иначе, в обход дружбы с людьми и дрессировки. Внезапно вставший вопрос выживания открывает полузабытую дорогу рефлексам. Некоторые рыси начинают нападать на людей. Хаос вокруг выходит на новый уровень. Похоже, что открыли и подпалили вольеры не случайно - кое-где во дворе валяются заколотые тела стражников, слуг, тут более чистая работа, чем от когтей тяжёлых лап - видимо, ещё какие-то слуги подняли восстание против барона, решили, что началось и у них то, о чём ходили слухи про соседние сегменты. Смерть Паука пошатнула авторитет всех властей, настало время перемен, о которых вроде даже мечтать забыли, а тут такая несказанная удача и возможность. Но Лодесу не до этого. Он на бегу замечает, что звери нападают в первую очередь на тех, кто бегает с факелами. Злятся на огонь, наверное. Через рычание и шипение, через сигналы, как-то у кошек получается передать эту информацию собратьям. Что-то подобное Лодес раньше наблюдал и у коней, и у птиц. И звери теперь ищут способ сбежать, укрыться. То, что Лодесу и нужно. Потому он несётся вслед за самыми хитрыми рысями в самые густые тени, перемахивает через заборы, закалывает одну из хищниц, которая развернулась для атаки, мчится дальше. Кровь всё ещё стекает по лицу, он вытирается на ходу. Не важно. Сын конюха найдёт дорогу к конюшням даже с завязанными глазами.