«Нам очень жаль», - повторяют они.
Вот стражники-храмовники во главе с Сутумом разделяют тренировочную площадку с титанами, призраками и Миреллой во главе. Сначала она проводила настройку призраков, чтобы биение призраков, у каждого своё, уникальное, совпадало с биением определённых титанов. Теперь, когда они уже взяли големов под контроль, храмовники отрабатывают с ними приёмы боя и защиты, тренируют их, обучают. Когда-то Сутум скептически относился к этой затее - сделать воинов из этих безмозглых болванчиков, но теперь их потенциал был заметен невооружённым глазом. Они ещё мало что умели, даже в руках призраков (а ведь попадались умелые, бывшие бойцы), многое не получалось, как надо, но со временем всё, что удавалось хорошо, - удавалось ещё лучше. Били сильнее людей, не ощущали усталости или боли. В конце-концов некоторые титаны уже могли серьёзно навредить или даже противостоять небольшому отряду врагов. Были, конечно, различные способы их победить, уничтожить, хотя бы просто лишить возможности двигаться, сражаться, загнать в тупиковую очень уязвимую ситуацию. Но всем и каждому наблюдающему за титанами было очевидно, что это серьёзная карта у Храма Наук, которая ждёт своего часа, чтобы быть грамотно разыгранной. Мирелла говорит, что переговоры по поводу титанов не состоялись и мужики заняты теперь детскими распрями, но храмовники, маги и изобретатели не должны опускать руки, не должны останавливаться.
«Придёт время!» - повторяет Мирелла.
Вот Тракеций сидит в мастерской брата, рассматривает его схемы, но многие из них для него - точно наброски безумного часовщика из какого-нибудь чересчур продвинутого мира, коими изобретениями пополняется сокровищница Цинады... В другой половине дома трудится Окка, наращивает кожу на титане Муны. Позже она выходит отдохнуть, размяться и, пожалуй, уже завершить на сегодня, чтобы продолжить после работы в Храме завтра... Она с энтузиазмом возвращается каждый день, но уже не видит былого энтузиазма в Тракеции. Тот горюет. Он тихо рыдает, обложившись рисунками брата. Она садится рядом, по-дружески обнимает его, позволяет мужчине дать волю чувствам, она врачеватель, да ещё женщина, она знает немало о болезнях сердца, он плачет, она утешает, но сама при этом уже давно черства, как камень, давно устала от жизни и не испытывает никаких чувств, не разделяет его горя, его тягот. У неё есть дети, но даже они порой перестают её волновать, они живы-здоровы, это вроде бы главное, но они живут в Скорлупе, где жизнь важна не так сильно, как в других мирах. А, может, в том-то и дело? Может, стоит перебраться в какой-нибудь соседний Ун, до ближайшего портала всего четыре дня пути, и там они всей семьёй без всякой ненужной вечной жизни хотя бы почувствуют её, как следует? Окка обнимает Тракеция, который сбивчиво лопочет то о брате, то о Муне. Говорит о том, что ему нужен брат, ведь тот был его второй половиной, он решал одну часть вопросов, а Тракеций другую, а теперь он не представляет, кто будет заниматься нелёгким делом брата, особенно если дух погибшего отрезан от призрачных каналов и, возможно, удерживается силой в Венозенге непонятно какой из группировок. Говорит о том, что ему нужна Муна, ведь она тоже была его второй половиной, но тут уже совсем не находит вразумительных слов и просто хныкает, как дитя долго-долго.
«Они вернутся, это же Скорлупа, здесь никто так просто не уходит» - повторяет Окка, похлопывая Тракеция по спине, а сама, как и многие в Храме Наук в последнее время, подумывает о побеге.
Вот Серовлас и рыжий реадемец маются от безделья в храмовой тюрьме. Эти два заключенных отказались испытывать на себе Слово, ведь были предупреждены верховными магами, что оно уже достаточно известное и точно приведёт к смерти. Некоторые сокамерники согласились, поскольку они не сильно были привязаны к своей плоти, а заключение столько лет уже совсем осточертело, к тому же давно настроились, что с сильно страшным увечьем жить не хотят. Но Серовлас и Рыжий наотрез отказывались умирать, требовали либо «освободительного увечья», либо вернуть их назад в тюрьму. Ко второму даже больше склонялись теперь, увидев, что последние Скрижали ничего хорошего в Паутину не принесли. Но маги сказали, что раз так, то будет им «освободительное увечье», но много позднее, когда с насущными проблемами разберутся, а пока заключённым придётся сидеть здесь. По большому счёту мужиков не сильно волновал такой расклад, ведь условия содержания их здесь были ни в какое сравнение с простыми тюрьмами Паутины, даже по слухам в высших сегментах, в Венозенге, никакие темницы такими удобствами и спокойствием похвастать не могли.