— Хочу поесть торт, — его глаза были прикованы ко мне, когда он приближался, проходя через лучи света. На мне была шелковая ночнушка, короткая, открытая. Только кружевные треугольники прикрывали грудь, соски отчетливо видны сквозь ткань. Я даже не потрудилась прикрыться.
Он не остановился, когда подошел на расстояние, которое большинство людей сочли бы невежливым. С другой стороны, я никогда не считала Феликса вежливым. Но никогда не ожидала, что он прижмется ко мне всем телом и сомкнет свою руку на моем запястье — там, где я держала нож.
Я подозревала, что в этом похожем на пещеру, темном, мерзком местечке внутри него, есть нечто. Нечто, что он хранил для меня. Влечение. Я подозревала, что он ненавидел меня. Потому что хотел. Он выжил, будучи бездушным монстром. Желать кого-то — значит, проявить частичку человечности. Опасно так делать в этом мире.
И мне это понравилось. Я жаждала его. По-другому, не так, как Кристиана. Я хотела Кристиана всем сердцем и душой. Тосковала по монстру внутри него.
Но жадная, уродливая часть меня хотела знать, каково это — чувствовать монстром себя. И приручить еще одного. Возможно, более опасного.
Феликс очаровал меня. Ведь я была уверена, что он лишен эмоций, а он показал другое. Например, его разговор о преданности Кристиану. И когда его руки задерживались на мне во время тренировки.
Как прямо сейчас, блядь.
Его тело было твердым, я ощущала все бугры мышц. На мне не было ничего, кроме шелковой сорочки, пламя пробежало по коже. Дыхание участилось, а сердце бешено колотилось в груди.
Был шанс, что он подпитает мою тягу к нему. Был также шанс, что он может забрать у меня нож и жестоко убить.
— Что ты здесь делаешь? — прошептала я хриплым голосом.
Его хватка на моем запястье стала крепче, больнее. Я почувствовала вкус крови и прикусила губу, чтобы не закричать. Несмотря на то, что мне нужно какое-то оружие, моя хватка на ноже ослабла, и Феликс плавно переместил нож к моей шее.
Я затаила дыхание, но не сопротивлялась. Ничего не сделала. Моя киска запульсировала, когда холодная сталь коснулась моей кожи.
— Я здесь, чтобы заботиться о тебе. — Его дыхание было теплым на моем лице.
Я едва могла расслышать сквозь грохот своего сердца.
Воздух между нами был густым, тяжелым.
— Ты должна уйти, Сиенна, — предупредил Феликс.
Я моргнула, глядя на него, не ожидая таких слов.
— Уйти? — повторила я.
— Это единственный шанс, который я тебе даю, — сказал он, сжимая мою руку.
— Ты серьезно? — пролепетала я.
Феликс не ответил. Ему не нужно отвечать. Он был самым серьезным человеком, которого я когда-либо встречала.
— Я не могу уйти, — прошипела я. — Кристиан убьет мою лучшую подругу и ее сына, — это была самая безопасная причина, за которую можно цепляться.
— И что? — ответил Феликс.
— И что? — я сардонически рассмеялась. — Я не буду нести за это ответственность. Я не хочу, чтобы это было на моей совести.
Я наблюдала, как выражение лица Феликса изменилось в лунном свете, и он одарил меня той же злой улыбкой, что и сегодня утром. Мой желудок перевернулся, и похоть свернулась кольцом глубоко внутри меня.
— У тебя нет совести, Сиенна, — пробормотал он, его губы были в нескольких дюймах от моих. — Ты говоришь себе, что такая же, как гребаные овцы в этом мире. Что внутри тебя есть доброта. Но ты бы не прожила так долго. Ты не овца, Сиенна. Ты львица, — он сделал паузу, отступив всего на дюйм, пронзительно рассматривая меня. — Твоя пизда не была бы сейчас мокрой, будь у тебя совесть.
Я судорожно втянула воздух от его слов. Знала, что он хотел меня, но не ожидала, что тот так заговорит. Признает это.
— Не смей говорить это. — Я ненавидела то, что мой голос звучал нуждающимся.
Феликс скользнул рукой, которой не держал мое запястье, вниз по спине, по шелку, а затем под тканью он обхватил мою задницу.
— Ты предаешь Кристиана, — выдохнула я. — Говорил, что верен ему.
— Да, — его холодный тон заставил меня вздрогнуть. — Но ты, Сиенна, женщина, которая нарушила пожизненную верность. Ты смогла бы не просто запустить тысячу кораблей в плаванье, а заставила бы человека сжечь мир дотла, просто, ради интереса, — его губы снова были в нескольких дюймах от моих.
И на этот раз он поцеловал меня.
Поцеловал. Меня.
Я этого не ожидала. Думала, он будет насмехаться надо мной. Дразнить. Подведет меня прямо к краю, собьет с толку и почти трахнет, но остановится перед настоящим предательством.
Но его язык яростно двигался против моего, рука мяла мою задницу. Я застонала, отвечая на поцелуй со всем своим голодом.