- Я не ослышался? – смотритель заговорил в полголоса. – Человек интересуется святилищем Хозяйки Леса?
- И именно так и сказал, - Артур, выпустив дымное облако, кивнул. – И я буду крайне признателен, если вы расскажете мне, как его найти.
Эльф недоверчиво поднял одну бровь.
- Вы мне поверите, если я скажу, что дело носит далеко не только личный характер? – загадочно спросил Артур.
- Дело ваше, - смотритель пожал плечами и, достав из-под стойки лист бумаги и перо, приступил к объяснению. Человек расплылся в явно недоброй улыбке – план, хоть и не сформированный до конца, постепенно начал осуществляться…
Глава 11
Утром Лоя в сопровождении Меттара и одного из телохранителей отбыла к правителю Олкке, второй же ушёл выполнять какие-то поручения своего нанимателя. Попрощавшись со всеми, Артур докурил трубку, немного подождал и, приведя одежду в порядок, покинул постоялый двор. Развернув набросанный смотрителем план, человек быстро взял ориентир и, насвистывая марш, чеканя шаг, двинулся в сторону святилища.
Стоял погожий день. С неба, наплевав на разбежавшиеся по нему облака, обильно лился солнечный свет. Бриз приятно ласкал лицо и колыхал полы плаща, не пытаясь, при этом, сдуть шляпу. Артур сиял улыбкой и ловил себя на мысли, что ему начинает нравиться и город, и его жители, и каждая мельчайшая деталь, которую мог ловить его взгляд. Олкке чем-то напоминал ему Кромгор, особенно, планировкой и тем, что был выстроен на склонах вылезшей в водное пространство возвышенности. Он чувствовал в каждом проёме, в каждом взгляде, странной улыбке и звуке что-то определённо приятное.
Остановившись перед входом в святилище, Артур слегка заволновался: не из-за того, что ему придётся общаться с клириками и объяснять им довольно странную вещь – ему до этого ни разу не доводилось бывать в подобного рода «заведениях». Сняв шляпу, Артур сделал глубокий вдох, на всякий случай прочитал тихую молитву и осторожно переступил порог…
Он оказался в пределах круглой колоннады, в центре которой была высеченная из мрамора статуя. Перед Артуром была молодая женщина с красивым лицом и в очень лёгком платье, воссидавшая на переплетении ветвей. Руки она держала перед собой так, будто в них была огромная чаша. Взгляд Артура зацепился за её лицо, и ему невольно показалось, будто от него исходил заинтересованный и удивлённый взгляд.
Краем глаза человек заметил движение. Из полутьмы по ту сторону от статуи к нему неторопливо вышел эльф в тяжёлом на вид одеянии не то белого, не то светло-кремового цвета. На секунду он остановился и, внимательно рассмотрев Артура, снова двинулся к нему, чуть опустив брови.
- Что привело сына рода человеческого в пределы Хозяйки Леса? – заговорил эльф на общем наречии. Несмотря на то, что говорил он почти шепотом, его голос показался Артуру усиленным в несколько раз и шедшим со всех сторон.
- Далеко не праздный интерес, как вы могли подумать, сэр.
Эльф приподнял одну бровь, Артуру показалось, что статуя сделала примерно то же самое.
- Я могу быть уверенным, что дальнейший разговор будет только между… нами? – Артур сделал движение рукой, объединяя в круг эльфа, статую и себя.
Эльф кивнул и, направив руку в сторону входного проёма, сделал круговое движение. Проём тут же затянуло полутьмой, похожей на ту, что царила в других частях колоннады.
- Ты чем-то очень сильно встревожен, - эльф перестал хмуриться и сцепил ладони перед собой, они тут же пропали под широкими рукавами его одеяний.
- Вы совершенно правы, сэр, именно поэтому я осмелился посетить ваше святилище. Я заранее хочу предупредить, что не владею всеми сведениями и что-то могу видеть в неправильном свете, но я очень надеюсь, что вы меня поймёте… и поможете хотя бы добрым словом.
Эльф кивнул и приготовился слушать. Артур набрал побольше воздуха и, как мог, подробно поведал свою историю, особое внимание уделяя тому, что происходило с Лоей после встречи и знакомства с Меттаром. В качестве иллюстрации он привёл не только случаи с кровотечением, но и просто сравнение поведения в различных случаях. Эльф слушал его внимательно, и взгляд его с каждым словом становился мрачнее. То же самое он готов был сказать и по поводу статуи, но к мрачности во втором случае добавлялось и нечто, напоминающее сострадание.