К сумеркам он достиг границ леса и, найдя укромное место в отдалении от дороги, встал на ночь. Перед ним лежали холмы, частично укрытые клочьями тумана и погружающиеся в вечернюю темень. Покончив с ужином, Артур забил трубку и, повернувшись спиной к костру, устремил взгляд на север. Сизый табачный дым лениво поднимался от чаши и, как казалось, сливался с туманом. Картина перед ним не была чем-то выдающимся и живописным – Артур поймал себя на мысли, что с радостью бы сменил пересечение холмов на что-нибудь куда более приятное. Ещё лучше – сразу оказаться в Офале…
Утренний пейзаж отличался от вечернего лишь изменением освещения: те же побуревшие холмы, те же клочья тумана, то же серое небо. Плотно забив трубку, Артур забрался в седло и, покинув опушку, достал банджо. Он вспомнил слова, сказанные им «хрипуном» после инцидента в усадьбе, довольно ухмыльнулся и ударил по струнам…
Дорога петляла между холмами, взбиралась на вершины, спускалась в низины, ныряла в туман и выскакивала из него. Иногда поливал мелкий дождь. Иногда налетал ветер. Пейзаж вокруг продолжал оставаться до унылого однообразным и безлюдным. Если бы не попадающиеся на пути трактиры, Артур, как он сам решил, день на третий начал бы лезть на стену от тишины и скуки… была бы по близости хоть одна подходящая стена. Единственным, что, по его мнению, не давало слететь с катушек, были мысли о Лое. И о том, что придётся сделать, чтобы она снова была рядом…
---
Человек успел сбиться со счёта дней, когда перед глазами замаячил прикрытый вялой дымкой город. День назад он выехал на развилку и свернул направо. Как он помнил из надписей на указателе, перед ним появились стены Торетта. Немного обрадовавшись, Артур поддал коню в бока и довольно резво достиг ворот. Впереди его ждал ночлег под крышей, тёплая еда, возможно, неплохая выпивка и долгожданная возможность просушить сырую одежду…
Объехав городскую цитадель и преодолев рыночную площадь, Артур нашёл таверну, производящую впечатление приличной, и, передав коня пареньку у привязи, перешагнул порог. Оказавшись в тепле, человек почувствовал, как огромной глыбой на него навалилась вся накопившаяся за последние дни усталость. Чувствуя предательскую дрожь и боль в ногах, он нашёл в себе силы лишь на то, чтобы договориться о постое и затащить себя и вещи в свою комнату. Как только сапоги и поклажа оказались на полу, Артур рухнул на кровать…
…и пришёл в себя лишь под вечер, когда за окном уже стояла темень, чуть разбавленная светом уличных фонарей. Ему показалось, что в таверне стало как-то шумно, но, не придав этому значения, он поднялся, обулся, развесил по комнате всё, что требовало сушки, и направился вниз, предвкушая ужин и пинту эля.
Как он и предполагал, в таверне был наплыв посетителей, что, с другой стороны, не помешало ему единолично занять один из свободных столов. Заказав выпивку и ужин, человек постарался выгнать из головы все мысли, понимая, что отдых в текущий момент был важнее. Вместе с размышлениями о дальнейшем пути ушла и приличная доля внимания к окружающему пространству. Именно поэтому он не сразу заметил, как перед ним появилась выпивка, а затем и еда.
И именно по той же причине он не заметил, как в таверне началась, прошла и закончилась драка с поножовщиной и применением различного оружия. Уже потом, прокрутив в памяти всё, что успели уловить глаза, Артур вспомнил, что началось всё со словесной перепалки между компанией посетителей, на первый взгляд, производивших впечатление приличных людей, и некой рыжеволосой дамы в дорожной одежде. Когда все перешли на повышенные тона, кто-то грубо схватил даму за локоть, она полоснула обидчика по лицу ножом, началась драка. Большая часть народа, не занятая рукоприкладством, прыснула из таверны, Артур же остался сидеть на своём месте, спокойно уминая рагу и потягивая пиво.
Перед ним люди разбивали друг другу лица, проливали кровь, кое-кто взял в руки мечи, сабли и шпаги… Артур только потом понял, что находился в самой гуще полноценного сражения, но в тот момент ему было совсем не до него. Как только появился отряд городской стражи и разогнал дерущихся, утащив часть их со скрученными руками на улицу, человек расплатился за ужин и в полном безразличии к происходящему вернулся в комнату.