Но Эйверин забыла обо всех этих странностях, едва нога ее ступила на пристань. Вдали виднелась бесконечная ширь замерзшего моря, но тут, у берега, беспокойные и живые волны вздымались, закручивались спиралью и обрушивались белой пеной на черный песок. И сами воды казались серо-зелеными, глубокими, невероятно опасными, а оттого - только манящими.
По обе стороны от порта высились голые черные скалы, своими пиками уходящие глубоко в мутное небо. На одном из уступов, слева, одиноко поблескивал одноглазый маяк, но свет его, казалось, тонул в мареве капель, поднимающихся от тревожного моря.
Девочка, придерживая одной рукой шляпу, повертелась вокруг себя, жадно вдыхая ртом чуть солоноватый влажный воздух.
— Совсем не похоже на Сорок восьмой, да? — крикнул Тюльпинс, кутаясь в пальто. Он тоже радостно улыбался, но тут вдруг сник. Сосредоточенный взгляд его остановился на высоком уличном фонаре.
— Да, в Сорок восьмом все разноцветное, а тут все такое…холодное, почти никаких оттенков, — задумчиво ответила Эйви, всматриваясь туда же, куда смотрел Тюльп. Фонарь чуть поскрипывал под порывами ветра, на круглой верхушке его преспокойно чистила перья серая чайка, а в один из проулков сворачивал очередной служащий – ничего особенного.
— Тюльп, — Эйви подошла к парню вплотную, чтобы сильно не повышать голос. Тюльпинс тут же отшатнулся и покраснел, но девчонка вновь притянула его к себе за ворот пальто. — Эй, соберись! Что с тобой происходит?
Тюльпинс потер слезящиеся глаза, нахмурился и закусил губу. Он резко дернул головой, словно смахивая назойливое насекомое, и молча повел Эйви к одноэтажному домишке, видневшемуся в конце набережной. Домишка этот примыкал к утыканному трубами заводу из серого камня.
— На самом деле, меня немного тревожит то, что в п-п-порту нет кораблей, — Тюльп еще раз обернулся к морю, словно надеялся, что после его замечания тысячи кораблей тут же причалят к пристани. — Это портовый город, ворота они открывают неохотно, но вход с моря всегда был открыт…
— И у мистера Гейнса в гостевом доме как будто бы совсем нет людей, — Эйви кивнула. — Слишком тихо.
— Да, — Тюльпинс остановился. — Это очень странно. В п-п-прошлый раз, к-когда мы здесь были с матушкой, на улицах было не протиснуться… Ладно, об этом п-п-позже. Мы пришли.
Тюльпинс вдавил черную кнопочку на серой двери, и внутри послышались тонкие перезвоны. Не прошло и минуты, как им отворили.
— Доброе утро! — Тюльп низко поклонился, и Эйверин пришлось проделать то же самое.
Седовласый мужчина почтенного возраста, отошел от двери, пропуская их внутрь.
Здание показалось Эйверин похожим на регистрационную контору, в которую ее однажды водил дядя Чичу: в первой комнатке на грубо сколоченном столе из темного дерева лежали кипы документов. Мужчина, пригласивший Тюльпа и Эйви, тут же вернулся к своим делам, водрузив на нос очки в тонкой оправе.
Эйверин подошла к широкому окну и охнула от удивления: вдалеке горизонт заволакивали смолянисто-черные тучи. Они клубились, закипали, словно живые, и спустя всего несколько мгновений в их толще промелькнули трещины-молнии.
Море возле берега теперь совсем почернело, и волны его стали биться о скалы с неистовой силой. Эйверин поежилась и украдкой осмотрела помещение, где они оказались. Выдержит ли оно, когда стихия подберется чуть ближе?
— Эм, м-м-мистер? — Тюльпинс тронул мужчину за плечо. — Я договорился о встрече...
— Во-первых, господин, — мужчина сдвинул очки на кончик длинного носа и посмотрел на Тюльпинса, как на несмышленого ребенка. — А во-вторых, договорились о встрече вы со мной. Господин Алвис, к вашим услугам. Подождите одну минуту.
Крупные капли дождя, смешанные с мелкими льдинками, стали бить по широким стеклам, но Эйверин их не услышала: в глубине здания загрохотал и включился станок. Тяжелые железные пласты, испещренные мелкими вставками, опускались на чуть желтоватую бумагу и выжигали на ней слова и символы, а затем бумага сдвигалась по конвейеру к огромному резаку, разделявшему ее на аккуратные странички.
Эйверин восхищенно следила за процессом, и только поняв, что Тюльпинс и господин Алвис уже несколько минут оживленно о чем-то говорят, подошла поближе. Но разговор, видимо, уже был окончен. У Тюльпа в глазах стояли слезы, такой растерянности на его лице Эйверин давно не видела. Когда машина стихла, девочка услышала лишь сдавленный шепот парня: