— Ча-а-а-а-а-арли…Пожа-а-а-алуйста… — Совейна попыталась отступить, но муж только сильнее впился пальцами в нежную кожу. — Отпусти-и-и-и-и нас…
— Какой. Из. Них. Заоорал, — прохрипел Чарльз, чувствуя, что теряет контроль.
Видимо, глаза его были настолько страшны, что Совейна съежилась еще больше. Она громко всхлипнула, и тихо сказала:
— Тюльпи…
— Дай мне другого! Сейчас же дай мне другого! — Чарльз взглянул на детей, пытаясь понять, который из них Тюльпинс, но за два года он так и не научился их различать.
— Вот, — Совейна, чуть повела левым плечом, пытаясь ослабить хватку. — Это – Эйлундас.
— Иди к Лейн из Флойнима. Может, и на этот случай у нее найдется какое-то зелье, — с горькой усмешкой проговорил Чарльз.
Он прижал к груди ребенка, которого назвал в честь своего деда Эйлундасом. Мальчишка сразу замолчал, испугавшись то ли запаха, исходящего от отца, то ли его горячего дыхания и крепких рук.
— Я смогу вырастить только одного достойного наследника, женщина. В нем может быть сила. С этим вечно орущим отродьем делай что хочешь. Он точно пошел в тебя. — Чарльз кивнул подбородком на второго мальчика, вцепившегося в рюши материнского халата.
— Ча-а-а-арли, пожа-а-а-а-алуйста, — простонала Совейна.
Но ее никто не услышал. Коридор уже был пуст. Чарльз вместе с Эйлундасом мог перенестись уже на сотни и сотни километров от Двадцать пятого.
Часть первая: прочь из Двадцать Третьего. Глава первая, в которой Эйверин и Тюльпинс оказываются в реке.
Карета резко завалилась на бок, и грязь просочилась внутрь через разбитое стекло. Эйверин, ударившись головой об одну из стенок, одурело смотрела по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Фонарь, горевший, когда она засыпала, потух.
— Тюльп? Эй! Тюльп?! — закричала Эйви, лихорадочно шаря руками вокруг себя. — Ты где?!
Тюльпинс не отвечал. Его попросту не было рядом. Опираясь на лавку, Эйверин с силой толкнула дверцу и тут же закашлялась: в салон хлынули потоки ледяной воды. Крикун запищал и суетливо заерзал в нагрудном кармане, но девочка лишь затолкала его поглубже и, выбравшись из кареты, попыталась осмотреться.
По небу ползли отъевшиеся грозовые тучи, сам воздух, казалось, приобрел цвет и стал серовато-фиолетовым. В полумраке Эйви едва рассмотрела Ржавую речку, которая вдалеке от города сделалась очень широкой и извилистой. Вдоль ее покатых берегов жались друг к другу чахлые деревца, вросшие в мягкую почву цепкими корнями. За тонкие ветви одного из деревьев и пытался ухватиться Тюльпинс, стоявший по колено в бурлящих потоках речной воды.
Эйверин смахнула с лица налипшие волосы и постаралась как можно быстрее дойти до берега, но с каждым шагом все больше увязала в размытой глинистой почве. Но, может быть, это было девочке и на пользу, иначе шквальный ветер, нещадно дующий с далеких теперь гор, мог бы оторвать ее от земли.
— Ты что там делаешь, идиот?! — заорала Эйверин, приблизившись. Она невольно наклонилась к земле, спасаясь от ливневых потоков.
Эйви протянула руку Тюльпинсу, и он, фыркая от дождевой воды, затекающей в глаза и ноздри, крепко схватился за нее скользкой ладонью. Эйверин сделала шаг назад, пытаясь вытащить парня, но ствол деревца, за ветви которого держался Тюльп, внезапно хрустнул, и парень шлепнулся в реку, увлекая девочку за собой.
Эйверин, плюясь и ругаясь так, что даже у самого Рауфуса уши свернулись бы калачиком, с трудом встала ноги и отерла с лица грязь и песок. Уровень воды уже доходил ей почти до пояса, и барахтаться в ней вечно не хотелось.
— Ч-что?! Я н-не слышу т-т-тебя! — застонал Тюльпинс чуть позади. К его счастью, он не расслышал отборной брани, льющейся в его адрес. — Н-нам нужно выбираться отсюда! Вода прибывает!
Эйверин беспокойно оглядела словно ожившую реку: она жадно вгрызалась в мягкую глину, размывая берега. Если буря продлится еще хотя бы еще час, им будет не выбраться. Ветер неистово гнал тучи и сталкивал их между собой с оглушающим грохотом, мелкие, как паутинки, молнии, вспыхнули над долиной. Того гляди начнут бить по деревьям…