— И п-п-перенесусь в Д-двадцать третий?.. — парень снова сник и полез в карету.
Подождав немного, пока тот переоденется, Эйви залезла следом и закрыла дверцу. Внутри было до ужаса неуютно: ткань на лавках разбухла, от обивки на стенах тянуло сыростью, лампа то и дело выключалась: при падении повредился какой-то механизм.
— Отворачивайся, — кинула Эйви, выдвигая из-под лавки сундучок с вещами. Она наскоро затолкала розовую рубашку Тюльпа, пахнущую ванилью и розами на место разбитого стекла, и карете стало чуть теплее.
Пока Эйверин переодевалась, Тюльпинс послушно обернулся к ней спиной и принялся выламывать металлическую пластину в полу.
— Сейчас немного отогреемся, — пробормотал он.
Когда дело его было кончено, Эйверин с удивлением заглянула в образовавшуюся дыру: теперь перед ней зияло ужасное нутро кареты. Черный, весь топорщащийся шестеренками двигатель ждал новой команды с широко разинутым ртом.
— Это н-наш единственный шанс согреться, — Тюльп боязливо улыбнулся и осторожно потянул за рычаг.
Двигатель чихнул, затарахтел, шестеренки завертелись, приводя в движение колеса. Внутри кареты повис едкий запах топлива, из дыры пахнуло жаром.
— Ну, не так плохо, как могло бы быть, — Эйверин зажала нос и откинулась на стенку кареты.
Крикуну такая идея добыть тепло совершенно не понравилась: он принялся метаться из стороны в сторону, беспокойно повизгивая.
— Я т-т-тоже терпеть не могу этот запах, дружок, — Тюльпинс повел карету к небольшому пролеску, видневшемуся за последним холмом. — Судя по карте, нам до Сорокового – полночи пути. Т-т-туда, кажется, Тваль тоже везет наше топливо, у них тоже есть трамваи. Пополним запасы и тогда в Двадцать т-третьем будем дня через четыре, я думаю… Или ты хотела бы сначала поехать в Пятнадцатый? Мы еще могли бы их нагнать…
Эйверин не ответила.
— Эйвер? Ты опять всю ночь не спала? Эйвер? — Тюльп дотронулся до ее плеча, и девочка встрепенулась. — Ты думаешь, я не замечаю, что ты совсем не спишь?
— Это привычка. Раньше по ночам я всегда гуляла, — Эйви прикрыла глаза. — Ты что-то говорил о Сороковом?
— Да, нам нужно еще купить одежду для Двадцать третьего и хотя бы помыть карету.
— И что-нибудь поесть, — Эйверин сглотнула, пытаясь унять тошноту: вспомнила вкус вчерашних яблок. Они катились с Тюльпом в карете без малого два дня, когда случайно наткнулись на яблоню, укрытую снегом. Даже сквозь мутное стекло увалень сразу разглядел, что на голом, безлистном деревце все еще висят красные, чуть подсохшие плоды. Неприхотливый Крикун тут же умял один из них, а вот Тюльпинс ел и чуть не плакал. Его желудок выл от голода уже много часов кряду, но сухая горьковато-кислая мякоть ничуть не смогла его успокоить. Глядя на его тщетные попытки насытиться, Эйви угрюмо жевала свою долю, то и дело прижимая ладонь ко рту. Она боялась, что еще немного и яблоки окажутся там, где им и следовало оказаться – в стылой земле.
— Эйвер, — Тюльпинс остановил карету и вынул рубашку из окна: в салоне стало совершенно нечем дышать, — Эйвер, — повторил парень и чуть подался вперед. Не сдавайся, п-п-пожалуйста. Я очень слабый, т-ты знаешь. Мне сейчас не выжить без т-т-твоей силы. Мне к-к-казалось, что ты способна со всем справиться, н-н-но сейчас…
— Тюльпинс, посмотри, пожалуйста, на меня, — Эйверин будто очнулась и с вызовом уставилась на парня. Он тут же принялся рассматривать карту, выжимать воду из занавесок, расправлять на лавке мокрое пальто, но Эйви терпеливо ждала. Наконец, когда Тюльпинсу было больше не за что ухватиться, он перестал прятать глаза.
— Что? — угрюмо спросил он.
— Вот просто для интереса, скажи-ка мне, пожалуйста, как ты представляешь мою дальнейшую жизнь, а?
— Н-ну… — парень провел ладонью по жидким усикам, которые ужасно раздражали Эйви, — Т-ты п-поедешь потом, когда я…, — Тюльп болезненно поморщился, — Ну, или… В общем, к-к-когда со мной будет п-п-покончено, т-ты, н-наверное, п-поедешь к дяде, возьмешь у него к-кучу денег, разыщешь Додо, мистера Дьяре и остальных… И вы будете жить хорошо… И счастливо.
Эйверин, усмехнувшись, вновь закрыла глаза. Увалень испытывает ее? Думает, что она не справится? Как бы ни так. Она не сломается.