Зимой 2012 года освободили бывшего топ-менеджера ЮКОСа Владимира Переверзина, не признавшего свою вину, отказавшегося оговорить Ходорковского и Лебедева и отсидевшего более 7 лет.
В октябре 2011 года умер, не дожив до своего 40-летия, Василий Алексанян, красавец и умница, выпускник Московского университета и Гарварда, возглавлявший правовое управление компании ЮКОС. От него требовали показаний на Ходорковского и Лебедева. Не получили. И просто убили тюрьмой, в которой за два года он превратился в инвалида — почти ослепшего, больного раком, СПИДом, туберкулезом. Умирать его отпустили домой, под залог в 50 млн рублей.
За то время, что писалась книга, родилась и умерла надежда, что президент Медведев — полноценный президент и профессиональный юрист. Мне ясно, что Ходорковский был и остается пленником Путина, он отмеряет ему срок. И к праву вся эта история имеет не большее отношение, чем избрание Путина на третий срок к выборам в нормальном понимании этого слова.
Когда мы задумывали эту книгу, еще не прозвучало в зале суда последнее слово Ходорковского на втором процессе. Он еще не сказал «Мне стыдно за мое государство». И еще не произнес:
«Я совсем не идеальный человек, но я — человек идеи. Мне, как и любому, тяжело жить в тюрьме и не хочется здесь умереть. Но если потребуется — у меня не будет колебаний. Моя Вера стоит моей жизни. Думаю, я это доказал. А ваша, уважаемые господа оппоненты? Во что вы верите? В правоту начальства? В деньги? В безнаказанность „системы“? Я не знаю, вам решать.
Ваша честь! В ваших руках гораздо больше, чем две судьбы. Здесь и сейчас решается судьба каждого гражданина нашей страны. Тех, кто на улицах Москвы и Читы, Питера и Томска, иных городов и поселков рассчитывает не стать жертвой милицейского беззакония, кто завел свой бизнес, построил дом, добился успеха и хочет, чтобы это досталось его детям, а не рейдерам в погонах, наконец, тех, кто хочет честно исполнять свой долг за справедливую зарплату, не ожидая ежеминутно, что будет под любым предлогом уволен коррумпированным начальством.
Не в нас с Платоном дело, во всяком случае — не только в нас. Дело в надежде для многих наших сограждан. В надежде на то, что суд завтра сможет защитить их права, если каким-то очередным бюрократам-чиновникам придет в голову эти права нагло и демонстративно нарушить.
Я знаю, есть люди, я называл их в процессе, которые хотят оставить нас в тюрьме. Оставить навсегда! В общем, они это особо не скрывают, публично напоминая о существовании „вечного“ дела ЮКОСа.
Почему не скрывают? Потому что хотят показать: они — выше закона, они всегда добьются того, „что задумали“ Пока, правда, они добились обратного: из нас, обычных людей, они сделали символ борьбы с произволом. Это получилось. Это не наша заслуга, их. Но им необходим обвинительный приговор, чтобы не стать „козлами отпущения“».
А потом было последнее слово матери Михаила — Марины Ходорковской. Короткое и безжалостное в лицо судьи: «Будьте вы прокляты. И потомки ваши!»
Эта книга начиналась, когда еще шел второй процесс в Москве. По абсурдности вполне достойный пера Кафки.
Если вы встанете спиной к Министерству иностранных дел России на Смоленской площади в Москве, пройдете немного вниз к набережной Москва-реки и повернете налево, то окажетесь в 7-м Ростовском переулке. Прогуляйтесь по нему до неказистого дома 21. И если у вас в кармане есть паспорт (любого государства), зайдите в подъезд этого дома, пройдите неназойливую процедуру осмотра и регистрации при входе, пообещайте, что у вас нет фото- или видеоаппаратуры, и поднимитесь на третий этаж. Вы — в Хамовническом суде Москвы. Вам нужен зал № 7. Именно здесь с марта 2009-го до декабря 2010 года судили Михаила Ходорковского и его друга и партнера Платона Лебедева.
Около десяти утра или в районе двух дня можно было наблюдать, как по лестничному пролету с четвертого этажа на третий бодрой трусцой сбегают двое мужчин, соединенных наручниками с двумя другими мужчинами в форме. Иногда для разнообразия двоих мужчин приковывают наручниками друг к другу, и тогда люди в форме идут спереди и сзади. Мужчины в форме меняются. Мужчины в наручниках всегда одни и те же.
Тот, что повыше и постарше, совершенно седой, обычно в спортивной куртке, — Платон Лебедев. В 2010 году ему 54 года. Тот, что помоложе, в очках, очень коротко стрижен, обычно в джинсах, майке, куртке или свитере, — Михаил Ходорковский. Ему 47 лет.
И это единственное мгновение, когда двух самых знаменитых заключенных России можно было увидеть не за решеткой, не за пуленепробиваемым стеклом, а, так сказать, живьем: в короткие минуты, когда их под охраной приводили в зал суда и выводили из него. Эти двое арестантов — бывшие совладельцы бывшей нефтяной компании ЮКОС.