Глава Первая
Тюрьма Народов
Глава 1
Не ясен мне моей тревоги тлен,
Волнуюсь о любом я и любой.
И пусть имею всё, что захотел,
В конце концов, оставшись сиротой.
Меня Максимом нарекли с рожденья,
Еще до смерти матери моей.
Что передать успела убежденья,
К моменту окончанья своих дней.
Пускай сама страдала самостийно
Среди не многих спутников судьбы,
Объединив стремленья, очевидно
Осуществить великие мечты.
Ибо несла дворянское сословье
И не могла, душою пренебречь.
Но все-таки осталась недовольна
Своей судьбой, приблизив свою смерть.
К тому моменту сына воспитала,
Сама, оставшись с ним наедине.
И после смерти всё ему отдала,
Наследника бросая на земле.
Но я и сам страдал от размышлений,
И был таким же, как и моя мать.
Не в силах отыскать успокоенье,
Пытаясь «горькой» мысли обуздать.
Хотя какие могут быть причины,
Ведь я богат и знатен при дворе.
Но всё равно страдал неумолимо,
За тех, кто жил с рождения в тюрьме.
Не понимая, почему так плохо,
Для них сложилась горькая судьба.
Ведь под землей сидели всенародно,
А вместе с ними изнывал и я.
Без матери оставшись, со слугою,
Что по наследству перешел ко мне,
Которому немедленно дал волю,
Чтобы ослабить муки на земле.
Ведь он страдал от самого рожденья,
Родившись по сословью крепостным.
Как весь народ, не зная избавленья,
От участи, которую носил.
Но я не мог спокойно примириться
С такой судьбой для бедного Петра.
Когда бы сам ничем не поскупился,
Чтобы исправить сущность бытия.
Но в преисподне не было спасенья,
Тут невозможно что-то изменить,
Не совершив большие потрясенья,
Которые мечтал предотвратить.
Сложилась так нелегкая судьба,
Определив для нас существованье.
Ибо мы все, как собственность царя.
Уж такова цена самодержавья.
Но как бы ни была грешна природа,
Мне не посильно дать себе ответ,
За что несем страдания так долго,
С рождения не видя белый свет!
И пусть я был богатым и свободным,
Насколько мне позволено в аду,
Я так хотел сбежать из преисподни,
Забрав с собою всех, кого смогу.
Ибо тюрьма не сможет поменяться,
И вечно будет той, какой была.
Но я хотел до правды докопаться,
И все узнать на небе у творца.
Желая сам подняться в божье царство,
Где все секреты выведу на свет.
А наш народ сумеет разобраться,
Узнав причины всех насущных бед.
Но кем я был, чтобы просить ответы?
Ничтожество и больше ничего.
Являясь чертом, недочеловеком,
Только взгляните на мое лицо.
Рога кудряшками завились над плечами,
А корни их въедались прямо в мозг.
И словно черви разум разъедали,
Скрывая всё под пеленой волос.
Я был такой же, как и все дворяне,
Что бессовством страдали на Руси.
Ибо так долго в пекле прозябали,
Что сами изменились воплоти.
И даже я сидел в своих покоях,
И думал о безвыходной судьбе.
А мой слуга, отпущенный на волю,
Гуляет, как хозяин, во дворце.
Пока я пребываю в размышленьях,
Читая запрещенные тома.
Тех, кто писал о нашем положеньи,
Просиживая с книжкой до утра.
Испытывая голод и усталость,
Свалившись за обеденным столом.
Где из комода взял, что оставалось,
Среди бутылок, опустев кругом.
Лишь алкоголь отгонит мои мысли,
Спокойствие даруя, чтоб уснуть.
Увы, но это правда моей жизни,
Лишь только так здесь можно отдохнуть.
Со временем, на кухне засыпая,
Я приоткрыл закрытые глаза.
Услышав, словно кто-то наливает,
И выпивает, правда, без меня.
Не понимая, кто же темной ночью
Сидит и не робеет предо мной.
Быть может, Петр, спать еще не хочет,
Решив напиться огненной водой?
Но лишь увидев, что же там сидело,
Я вздрогнул от величия ее.
Мое лицо немедленно вспотело,
А гостья пьет, и будет пить еще.
Старуха смерть, несменная хозяйка,
Владычица всех мертвых и живых.
Дитя природы иль ее исчадье
Сидит со мной и пьет мой крепкий спирт.
За что я удостоен этой чести?
Внутри все согревалось на душе.
Мое лицо улыбку не уместит,
Пускай и было чуть не по себе:
-Ответь же мне, о добрая хозяйка,
Владычица всего, что есть и нет,
Приняв на милость мутное сознанье,
И даровав желаемый ответ.
За что в аду народ живет бесправно,
Словно скотина в крепостном хлеву?
Где он страдает, меркнув в чужой славе,
Калечась, на невыгодном труду.
За что крестьян на рынках продают,