Выбрать главу

Из жадности их цену набивая?

И, словно яблоки, попробовать на вкус
Дают всем тем, кто денег не считает.
Как смеют их сестер и матерей,

Насиловать по праву первой ночи?
Лобзая жен, пред взором их мужей,
Невинности лишив ее порочно.

Кто дал им право со своим крестом
Людей казнить и мучить их во всем,
Сжигая за клубок инакомыслий.

И вешать их за взгляд со стороны,
Который был не близок монархистам,
Ломавшим все, к чему стремились мы.

За что народ народом не считают
И метками их травят как зверье.
Ошейники на шеи надевая,
Вбивая в разум дурь, галиматье.

Невинных здесь всегда было засилье.
Посаженных не за свои грехи.
Но все-таки их в пекло посадили,

С правами меньшими, чем у чумной блохи.
И тянутся бесчисленные недра,
К ядру земли сошлись со всех сторон.

Настолько много здесь томится пленных,
Жаль, что конец для всех уже решен.
За что, за что, они несут мученье?

За что им нужно муки продолжать?
И чувствовать такое оскорбленье,
Которым их привыкли оскорблять?

Я не могу смириться с этой болью.
И не смирюсь, хозяйка, не проси.
Народ способен смыть всё это кровью,

Повесив каждого, кто встал на их пути.
Но я не стану их толкать на это,
Покуда сам не выяснил, за что.

Мы все в тюрьме, где душат человека,
Скотину получая из него!!!-
Смерть ничего на это не сказала,

Лишь захотела чокнуться со мной.
А я не против быть, на дне бокала
Выплескивая собственную боль:

-Я так хочу подняться прямо в небо,
И всё узнать у высшего судьи.
Коль ты не хочешь даровать ответы,

То хоть немного в этом подсоби!
Я все отдам, и душу и свободу,
Лишь только дай мне истину узнать.

И передать несчастному народу
Все то, что я найду для них сказать.
Господь спаситель, может быть, не знает,

Что происходит в глубине чертог!
Я расскажу о том, о чем скрывают,
И срок страданий тут же истечет!

Ах, если бы я мог подняться сам,
Да только нас не выпустят отсюда.
Послали бы взашей, ко всем чертям,

И всё бы дал, клянусь, за это чудо!
Поэтому смиренно предлагаю,
Всё, что имею, все готов отдать.

И пусть не многим здесь располагаю,
Но умоляю, согласись принять!-
А смерть сидит и смотрит прямо в душу,

Словно желая вырвать из груди.
Но я не против быть на побегушках,
В объятиях достойной госпожи.

И пусть она не властвует над миром,
И даже пекло не подвластно ей.
Но смерть была воистину всесильна,

Во имя блага, счастья всех людей.
Я много раз глядел на труд старухи,
На то, как та, жалела нищету.

И души их спасала от разрухи
Туда, где нет намека на нужду.
А всех, кто жил за счет чужих несчастий,

Не важно, кем он стал, в конце концов,
Смерть называла души их пропащей,
Утаскивая в днище катакомб.

Лучше не знать, какая тьма клубится
В этих бескрайних каменных лесах.
Никто не смог оттуда возвратиться, 

С надеждами на божий постулат.
И пусть старуху каждый проклинает,
Как худшее создание земли.

Я точно знал, кому я присягаю,
Уверенный, что умыслы чисты.
Она с улыбкой жертву принимала,

Кладя ладонь на собранный кулак.
В котором сила, вся моя лежала,
Заложенная в искренних словах.

Я не узнал ее через мгновенье,
Столь изменилось всё передо мной.
Словно свершилось новое рожденье.

Закутавшись под белой простыней,
Старуха смерть была настоль красива,
Что всё в груди как камень замерло.

Я даже вспомнил то, что я мужчина,
Рассматривая с завистью ее.
Ее улыбка лучшее воззванье

К великим и немыслимым делам.
Ее глаза достойны почитанья,
Как факелы, подобны маякам.

Горячее и доброе сердечко
Горело под истерзанным умом.
Она взвалила всё на свои плечи

И мучилась за тех, кто обречен.
Красавица, никем не искусима,
Любви к народу ей не занимать.

Ведь многие спасались из могилы,
Когда она решала их спасать.
Я преклонялся перед этой девой,

Перед величьем страшного суда,
Решающим проблему за проблемой,
Словно луч света, где царила тьма.

Она судья и судит справедливо,
Решая всю дальнейшую судьбу.
И нет того, кого бы пощадила

За то, что ей протягивали мзду.
Смерть - лучшее творение на свете,
Какое есть и только может быть.

Она ломала всё, что было прежде
И это не дано остановить.
И я готов свалиться на колени,

И умолять ответить на вопрос.
Запутываясь в чувствах, как истерик,
Все ради исполненья своих грез.