Став собираться, не теряя время,
Послав Петра кибитку запрягать.
Чтобы со мной поехал из деревни,
Где жили с ним, от города верст пять.
Он был тогда немного ошарашен
После всего, что видели вдвоем.
Тем более, узнав, какие планы
Его хозяин в жизни предпочел.
Вместе со мной поехав до столицы,
Где я хотел найти своих друзей.
Еще не зная, что могло случиться,
Ибо на свете ближе нет людей.
Ведь мы когда-то были неразлучны,
Пока судьба нас всех не развела.
Не представляя, что людские души,
Киснут быстрее сливок молока.
И целый день, кружась по Петербургу
Я не нашел взаимности былой.
Словно теперь им было не доступно
Во имя правды жертвовать собой.
Ибо настолько сильно изменились
Мои друзья по прихоти судьбы.
Как будто бы внутри переродились,
Став оболочкой от своей души.
Не понимая, что так повлияло,
Сложив судьбу, как вздумается им.
Которую бесцельно прожигали,
Не понимая то, о чем просил.
Отказываясь сразу без сомнений,
А кто-то даже прогонял меня,
Мои слова приняв без уважения,
Давно забыв, что были с ним друзья.
Не дав копейки, даже для народа,
Чтобы людей побольше увести
Из преисподни даровав свободу,
Скупая всех, кто жил в тартарары.
Они жалеют собственные деньги,
Для прожиганья жизни во дворцах.
Холопов оставляя в заключении,
Чтобы на них работали за так.
Неся страданье своему народу,
Который был несчастен под землей.
Но я хотел дойти до небосвода,
Пытаясь убедить любой ценой.
Своих друзей, которых не осталось,
Фамилии склоняя в голове.
Бессмысленно по Питеру катаясь,
Лишь бы найти сподвижников себе.
И только Петр испытал взаимность,
Когда ему о целях рассказал.
Естественно, ведь он освободиться,
О чем всегда, с рождения, мечтал.
Пускай боялся обрести спасенье,
Как в неизвестность, ринувшись туда.
Где обретет другое назначенье,
Став человеком вместо батрака.
И управляя вожжами кибитки,
Он так и вез меня по адресам.
Соратников моих и разночинцев,
С которыми дружил когда-то сам.
Не в силах повлиять ни на кого,
К последнему приехав напоследок.
Желая знать, не более того,
Остался ли, как прежде, человеком?
Его поместье в центре Петербурга
Стояло возле Зимнего Дворца,
Ибо хозяин - та еще фигура,
Добившийся огромного поста.
И я к нему приехал в поздний вечер,
Чтобы застать и с ним поговорить.
Рассчитуя добиться этой встречей,
Что все-таки смогу уговорить.
И вытащить из-под земли на волю,
Освободив побольше крепостных,
Которых заберем вместе с собою,
Купив на рынке, взяв еще своих.
Хозяин принимал меня радушно
Среди своих лакеев и пажей.
Разгадывая, что мне было нужно,
Но я не знал, как поступить теперь.
Ибо так часто обжигалось сердце,
Когда его напрасно открывал.
Что не было на нем живого места,
После всего, что раньше испытал.
Как прежде, сохраняя свою веру,
Что человек обманут или слаб.
Поэтому сидела в нем химера,
Из-за которой жизнь - кромешный ад.
Доверившись тогда своему другу,
С которым оставались мы дружны,
Пока учились, перейдя на службу,
Так и расставшись воли вопреки.
И вот опять сошлись неумолимо,
После всего, что пережили, с ним.
Припоминая прошлое, как было,
Пока ему всю правду не открыл.
Наш разговор не сразу завязался,
Но я пытался как-то объяснить,
Ради чего к создателю собрался,
Но старый друг не дал договорить.
Ибо тогда взмолился Николай,
Товарищ мой, не маленького чина:
-Прошу тебя, опять не начинай.
После всего, что между нами было.
Из преисподни выйти невозможно.
Отсюда нет свободного пути.
А разрешенье взять настолько сложно,
Что просто так на землю не уйти.
Поэтому прошу тебя, Максим,
Не нарушай привычного порядка.
Иначе сам останешься один,
Утратив свою жизнь безостатка.
Но если ты пойдешь на преступленье,
И самовольно бросишься в бега.
Тебя поймают в пекле, без сомненья,
И приведут для страшного суда.
Поэтому, во имя нашей дружбы,
Не заставляй меня быть палачом.
Ведь я у власти нахожусь, на службе,
В конце концов, как царский прокурор.
Моя задача - соблюдать законы,
Тем более, чему и сам не рад,
Что покрываю все твои препоны,
И становлюсь, не меньше, виноват.-
Он замолчал, ведь я ему ответил:
-Ах, Николай, да если бы я знал,
Что наша встреча завершится этим