Встать на ноги. Почувствовав тогда,
Насколько слабым был его хозяин
Ни в чем не отличаясь от людей,
Которыми так долго управляли,
Навязывая власть, по сей же день.
Внезапно потревожив командира,
Ведь он смотрел на нас исподтишка.
На господа взглянув непостижимо,
Решив, что это час его. Когда
Он может всё, не больше и не меньше,
Ибо никто не в силах помешать.
Против него воздействовать как прежде,
Когда пытался власть приумножать.
Ибо господь страдал изнеможеньем,
Но все равно пытался понукать,
Своим слугой без доли уваженья,
Приказывая жизнь мою забрать.
-Убей его!- кричал ему создатель,
От слабости качаясь на ногах.
Став на меня коситься, не иначе,
За жизнь свою испытывая страх.
А Йохан неподвижно колебался,
Пока внезапно не достал клинок.
И надо мной, убить меня собрался,
Когда помочь мне вряд ли кто-то мог.
Ибо хозяйка стонет непрерывно,
Пытаясь защитить свое дитя.
Предчувствуя угрозу, очевидно,
Как для него, так впрочем, для себя.
Но я не смел просить ее пощады,
Наоборот, пытался искупить
Свои грехи, оставшись с нею рядом,
Надеясь под собой ее прикрыть.
Чтобы удары отвести посмертно.
Любимую не дав им покарать.
Предчувствуя, что тоже была смертна,
И может перестать существовать.
Но Йохан почему-то не решался
Своим клинком удар мне нанести.
А между тем создатель так старался
Добиться исполненья от слуги
Своих приказов, требуя: -Сейчас же,
Закончи его бремя на земле!
И как ты смеешь только колебаться,
Когда он угрожает лично мне!
Чего ты ждешь, довольно промедленья!
Давай же трус! -И Йохан исполнял.
Принявший судьбоносное решенье,
Как поступить, рискуя собой сам.
Ибо поднял клинок и размахнулся,
Чтобы удар смертельный нанести.
По господу, как только повернулся,
К стоящему в полшага от слуги.
Не ожидая, что конец свершится,
В этот короткий промежуток дней.
Пока не сможет сам восстановиться,
И снова стать сильнейшим из людей.
Чья жизнь никогда не прекращалась,
Продолжив править, испокон веков.
Но прежних сил уже не оставалось,
И пережить конца творец не мог.
Ибо клинок, ударивший по телу,
Стал разрывать на части его плоть.
И кровь лилась наружу без предела,
Из господа, пронзенного насквозь.
Который был повален перед нами,
Взывая к смерти жизнь его спасти.
Но та не в силах выполнить желанье,
Поскольку сил не хватит, вопреки.
Избавить брата от смертельной раны,
Как только Йохан на него напал.
Который был начальником охраны,
Но всё равно создателя предал.
Ибо хотел присвоить мирозданье,
В дальнейшем, управляя без него.
Повысив лично собственное званье.
Для этого решив пойти на всё.
Используя удачную минуту,
Когда был шанс создателя смести.
С его кончиной, выпустив наружу,
Все силы, что таились изнутри.
Ибо, как только сатана скончался,
Зловещий дух оставил свою плоть,
Чтобы в его убийце воссоздаться,
Пронизывая ангела насквозь.
Который закричал от дикой боли,
Но был не в силах что-то изменить.
Ибо внезапно выпустил на волю,
Душу того, кто продолжает жить.
Даже утратив, прежнее обличье.
И всё, что было в нем заключено.
Но мощь его настолько безгранична,
Что не могла уйти в небытие.
Для Йохана доставшись по наследству,
Который сам едва ли представлял.
Насколько страшным оказалось место,
На чьи бразды он так претендовал.
Ибо с тех пор ничто не изменилось
Лишь только оболочка сатаны,
С хозяином, едва преобразилась,
Не поменяв уклад своей души.
Которая по-прежнему осталась,
В ином обличье, править бытием.
Под маскою того, в ком оказалась,
Навязывая Йохану всё то.
Что до сих пор творится в белом свете,
Через него продолжив управлять.
Пока не сгинет полностью со смертью
Взаимно, перестав существовать.
А прежде чем вселенская планида,
Посмертно испарится навсегда.
По-прежнему продлится учесть мира,
Такой как раньше до сих пор была.
И я не в силах ничего поделать,
Став наблюдать, как всё произошло.
Когда душа вошла в чужое тело,
Пронизывать став полностью его.
Став испускать небесное свеченье,
Через глаза, а так же через рот.
И Йохан повалился на колени,
В страданьях, ожидая свой исход.
Когда же все мученья прекратятся,
Что не дают ему существовать.
Но боль не собиралась униматься,
Все силы став и дальше поглощать.