Всё потеряв, чем раньше обладали.
И чистый воздух и морскую гладь,
И солнце, что висит над головою.
Не представляя как существовать,
Утратив всё, что было над землей.
И лишь Иван смеется без конца,
Опять вернувшись в лоно преисподни.
Где раньше жил, как вся его семья,
Так и продолжив, хохотать от боли.
Пока внезапно вопль не издал:
-Ах, наконец-то в пекло я вернулся!
Где Родину когда-то бросил сам!-
Став говорить, пока не обернулся,
Глазами покосившись, на меня,
Вдруг остальным соратникам взывая:
-Вот это всё есть Родина моя!
Бесценная, где жизнь течет другая.
Где люди изнывают под землей,
И только ждут желанного спасенья,
Не зная, почему самой судьбой
Их низвели когда то в подземелья.
Но мы пришли им правду рассказать,
Которую от господа узнали.
Не понимая, для чего страдать
Должны все те, кто в пекле прозябали.
И вот теперь все вскрылось наяву,
И нам осталось только воротиться.
На Родину, в бескрайнюю тюрьму,
Которой суждено освободиться!-
И бедный друг угрюмо хохотал,
Безлико волочась по подземелью,
Осматривая мир, каким он стал,
Пытаясь осмотреть все измененья.
Которым был не меньше удивлен,
Чем остальные спутники отряда.
С которыми всё бросил и пошел,
Так и попав внезапно в тернии ада.
А я стоял среди своих друзей,
Обдумывая тягость положенья,
Еще не зная, как мне быть теперь,
Внезапно оказавшись в подземелье.
Со всей Европой обретя приют,
В знакомом месте, где родился, вырос.
Еще не зная, что случится тут,
После всего, что с нами приключилось.
Задумаюсь, как же разрешить,
Бесчисленные беды и дилеммы,
Ибо не все хотели вместе быть,
Едва увидев ужасы геенны…
И многие пытались разойтись,
Но в страхе потеряться, возвращались.
А я гадал, как нам осуществить,
Искания, которым предавались.
Вдруг осознав, что все мои крестьяне,
Которым дал свободу на земле.
Наверняка здесь тоже пребывали,
Со всеми снизойдя в небытие…
И я не смог противиться желанью,
Их повидать, испытывая страх.
Что же случится с их существованьем,
Когда над ними вновь посеян мрак.
Но прежде чем обратно воротиться,
К своим крестьянам, как и обещал.
Я посмотрел на близкие мне лица,
Тех, кто меня в страданьях окружал.
Всю свою жалость обратив к Петру,
Что обнимал несчастную Марию.
Взывая к ней: -Не плачь, я помогу,
Ибо найдешь спасенье в этом мире.
Где обретешь своё освобожденье,
И будешь жить для счастья своего.
Ради чего, прошу тебя, поверь мне,
Доверься мне, не более того.
-О, милый друг, –откликнулась она.-
Но что же дальше ты намерен делать?-
И, посмотрев с надеждой на меня,
Желая знать, как есть на самом деле.
Услышала нежданно мой ответ,
Как только я, нащупывая выход,
Сказал ей сразу: -Тут секрета нет,
Идем со мной, а дальше будет видно.
Как суждено по милости судьбы,
Так и дано случиться, не иначе,
Но мы должны немедленно идти,
К моим крестьянам пробираясь дальше.
Где и поймем, как стоит поступить,
Среди народа обсудив открыто.
Всё, что случилось и могло бы быть,
Решив судьбу свою неумолимо.-
Но чей-то голос обратился вдруг,
Из темноты по-женски окликая.
Произнеся: -Иди ко мне, мой друг,
Максим, прошу, откликнись умоляю.-
И я пошел на милый голосок,
Узнав его по тону и по тембру.
Уже прекрасно зная наперед,
Кто именно призвал меня на это.
Не замечая, как мои друзья
Шли позади, пугаясь потеряться.
Не в силах отдалиться от меня,
Чтобы совсем одними не остаться,
Так и бредя на голос госпожи.
Что без конца всё дальше удалялся.
Ко мне взывая: -Милый, догони,
Поймай меня, давай же, не сдавайся.-
И рассмеявшись, я бежал за ней,
Увидев образ собственной любимой,
Обнять ее мечтая, все сильней,
Желанье воплотив неумолимо.
Не замечая больше ничего,
Словно забыв о том, где пребывали.
В чистилище, где жаждал лишь ее,
Став догонять, чтоб утолить желанье.
Прекрасно зная, что сама хотела,
Опять играясь, видимо, со мной.
Под пеленой скрывая свое тело,
Что было с внеземною красотой.
И я бежал, истошно призывая
Остановиться и позволить мне,
Предаться наслажденью между нами,
Страданья успокоив на душе…
Почувствовав какую-то тревогу,
У смерти, убегавшей от меня…
Ибо пыталась указать дорогу,
Для каждого, тем более Петра.
Его направив к выходу из пекла,
А может быть, к родному Монпасье.