Как будто бы все съехали давно.
А сам хозяин все-таки остался,
Став охранять семейное гнездо.
Лишь несколько охранников оставив.
И кучера, который нас возил.
Всех остальных давно уже отправив
Из пекла на поверхность, в лучший мир.
Где обрели достойное пристанье,
Торгуя своей Родиной с врагом.
Лишь бы спасти свое существованье,
И вырваться на свет любым путем.
И Николай как многие другие
Чиновники, дворяне, господа.
Не зная, как управиться с Россией,
Искал спасенье только для себя...
Махнув рукой на чин и положенье,
Когда весь мир сходил в небытие.
И нету смысла защищать вложения,
Если не выжить самому в стране.
И бедный друг впустил меня в палаты,
В которых раньше, много лет назад,
Мы встретились, болтая досконально,
И вот опять - уже на новый лад.
Он распалил камин в центральном зале,
И показал, где можно отдохнуть.
Мы очень сильно до того устали,
Не просто так проделав этот путь.
Иван заснул, свалившись на постель,
Даже не сняв ботинки и портянки.
А Николай ходил за мной как тень,
И выбивал ответы из-под палки.
Он спрашивал, не зная где найти,
Столь важные для совести ответы.
Ему хотелось замолить грехи,
Пока еще надежда есть на это.
Мы говорили несколько часов,
А Николай не мог остановиться.
Желая знать всю правду наперед.
Всё, что могло хоть как-то пригодиться.
Я стал ему рассказывать, как было,
Сначала и до самого конца.
Когда взошел, во благо всего мира,
Туда, на небо, в кузницу творца.
Но старый друг боялся мне поверить,
Словно не в силах с этим совладать.
А я сказал, как есть, на самом деле,
Завесу лжи, пытаясь с него снять:
-Забудь про все бесплодные надежды,
Что выправиться мир само собой.
Мы будем жить в чистилище, как прежде,
И Родину считать своей тюрьмой.
Здесь только силой можно всё исправить,
Очистив мироздание от зла.
Которое продолжит миром править,
Пока не будет страшного суда.
И я клянусь, поверь, что близок час,
Когда процесс судебный состоится,
И всё, что было - сгинет как мираж,
Оставив только то, что пригодится.
Всех остальных, сметая подчистую,
На их костях построим новый мир.
Ибо иной судьбы не существует,
Для каждого, кто не смирится с ним.
А ты на что, надеешься, мой друг,
Тебе нельзя здесь дальше оставаться.
Иначе скоро за тобой придут,
И смерть твоя окажется напрасна.-
Но Николай, махнул на всё рукой,
И выпив водки, сразу полбокала.
Сказал тогда: -Ну, ладно, черт с тобой,
Быть может, мне другого и не надо.
Я столько лет корил себя за всё,
Что сделал раньше, вопреки закону.
Ибо служил совсем не для него,
А ради власти царского престола.
Я так хотел приблизиться к нему.
И уж тогда исправить всю Россию.
Но мой талант не нужен никому,
Переживая всё, что со мной было.-
Так и продолжив беспробудно пить,
Вместе со мною осушив стаканы.
Пытаясь «горькой» душу излечить,
Пока не затянулись наши раны.
Возле камина, сидя на кушетке,
Заглядывая в пламенье костра.
Мы продолжали пить неимоверно,
Болтая словно лучшие друзья.
Забыв про все взаимные обиды,
Махнув рукой на прошлое тогда.
Оставив его там, где оно было,
Дослушав Николая до конца,
Открывшего глаза на свою тайну,
Которую так долго сохранял.
Став говорить, добившись состоянья,
Когда язык по пьяни развязал:
-Ты знаешь, кем я стал после того,
Как государь утратил свою жизнь?
А двор меня избрал вместо него,
Среди немногих, сделав этот выбор.
Назначив председателем страны,
Пусть настоящей власти не давали.
Между собой деля ее бразды,
Продолжив заниматься грабежами.
И вот теперь везде царит разброд,
Мы катимся к печальному финалу.
Правительству плевать на свой народ,
На всю страну, ни много и ни мало.
А я не в силах ничего поделать,
Насколько бы высоким ни был пост.
Ибо дворяне слушать не хотели,
Махнув рукой на всё, что я им нес.
Сопротивляясь каждому движенью,
Когда пытался на своем посту,
Использовать большое положенье,
Однажды осознав, что ни к чему.
Ибо конец настанет очень скоро,
Тевтонцы наступают с каждым днем.
И нам не пережить уже разгрома,
А власть сидит, как будто ни причем.
С Германией сумев договориться,
Что им сдадут несчастную страну.
А сами смогут на земле прижиться,
Спасая всё, что было на кону.
Да я и сам, как многие другие,