Опять вернувшись на свою постель,
Где запахом любимым наслаждался.
Принадлежавшем в мире только ей,
Перед которой вечно приклонялся.
Мечтая вновь припасть к ее груди,
И придаваться радостям от жизни.
Но время поджимает нас, увы,
От прошлого оставив только мысли.
Валяясь на постели без конца,
В задумчивости сладкой пребывая.
И не заметив, как момент спустя,
Чьи-то шаги все ближе наступали.
Потом я вновь услышал скрип дверей,
Ко мне Иван встревоженный ворвался.
И рассказал, что видел в этот день,
Когда еще он только начинался.
От ужаса глазами разбегаясь,
Дав осознать, практически без слов.
Что там, в гостиной, что-то начиналось,
Едва хозяйка вышла за порог.
И старый друг повел меня по следу,
Став направляться через коридор.
Чтобы помочь мне разгадать дилемму,
Пересказав ее как страшный сон.
И я услышал самого Ивана,
Что начал объяснять: -Я видел смерть!
Когда из спальни вашей убегала,
Как будто вас на свете больше нет.
Но вы живой, так слушайте меня,
В гостиной что-то точно происходит.
Что именно, понять не в силах я,
Но кто еще мог стать тому виною.
Ведь я услышал крики за стеной,
И суматоху, как дрожала мебель.
Ну, так пойдемте все-таки за мной,
Чтобы узнать, как есть на самом деле.-
И мы пошли немедленно туда,
Испытывая страшное волненье.
Вдруг осознав, кого она ждала,
Моя хозяйка, бросив у постели.
После того, как провела со мной,
Минувшей ночью сладостное время.
И вот ушла куда-то прочь долой,
Повсюду, порождая потрясенья.
Но мы вошли в гостиные покои,
Сначала там не встретив никого.
Заметив Николая пред собою,
Как только мы окликнули его.
Дав нам понять, что был возле камина,
Куда бросал окурки сигарет.
Всецело отстранившийся от мира,
Как будто и на свете его нет.
Весь побледневший от пережитого,
Став на меня закатывать глаза.
Когда я подошел к нему немного,
Чтобы спросить, как чувствует себя.
А он, смеясь, невольно улыбнулся
И прошептал: -Я что, еще живой?
А мне казалось, будто не очнулся,
Беседуя с твоею госпожой…
Максим, Максим, ах, вот она какая,
Да если бы я раньше только знал.
Я бы пошел с тобою на закланье,
Приняв судьбу, которую избрал.
Другого счастья больше и не нужно,
Лишь бы уйти из мира для нее.
Ведь понял всё, что было раньше чуждо,
Осмыслив наконец-то бытие.
В ее глазах увидев мирозданье,
Перед собой открыв его секрет.
И все, что раньше мне казалось тайной,
Осознанным предстало в тот момент.
Ах, если бы… ах, если бы я мог,
Хоть как-то перед нею оправдаться.
И заслужить поступками любовь,
Ради которой ничего не страшно.-
Он замолчал и тронул мою руку,
А я стоял и дальше рядом с ним.
Почувствовав, как снова был по духу
Практически ничем не отличим.
Как в молодости, снова ощущая
Взаимность от возвышенных идей.
Потерянную раньше между нами,
Пока однажды не сошлись за ней.
Ответив ему искренне и прямо,
Что сам нуждаюсь в помощи его.
И если он поможет мне нежданно
В Тюрьме Народов уничтожить зло.
То, несомненно, обретет спасенье,
Ибо хозяйка сжалится над ним.
Воздав ему на свете избавленье
От всех кошмаров коими он жил.
И Николай воскликнул исступленно:
-Поверь, мой друг, что я на все пойду,
В конечном счете, находясь у трона,
Пускай, фиктивна власть моя в аду!
Но я исполню всё, о чем попросишь,
Всё, что возможно милостью моей.
Так расскажи, Максим, чего ты хочешь,
И я пойду на это в тот же день-
Его слова звучали откровенно,
И как же не поверить было в них.
Предавшись размышлению мгновенно,
На что способен, от щедрот своих.
В конце концов, прекрасно понимая,
Что старый друг от власти отлучен.
И лишь формально ею обладает,
Не в силах насадить никак закон.
Но я сказал ему без промедленья,
Над ухом наклонившись головой.
Пытаясь прошептать свое прошенье,
Сказав тогда: -Коль если ты со мной,
Тебе придется даровать мне право
Повсюду в пекле насадить закон.
Которым раньше так пренебрегало
Дворянство, узурпировавшее трон.
Руководя тобой, словно шестеркой,
Мой бедный и несчастный Николай.
Но я способен дать намного больше,
Ибо при мне ты станешь государь.
И будешь править матушкой Россией,
И воплощать великие мечты.
Которые с тобой мы разделили,
Пожалуй, со студенческой скамьи.
Когда еще едва ли представляли,