— Кто?
— Да не пугайся, мужик ты или баба? Насчет тебя я с ним отрегулирую, поставлю условие, ему деваться некуда. Если он тебя тронет хоть пальцем… Я его, вроде, под тебя посажу, он за тебя головой ответит, а ты… У него у самого рыльце в пушку, у Бедарева, успокойся! Умный-умный, а с писателя ничего не поимел. Усек, или еще объяснять?
— Понял, гражданин майор.
— Тут в том будет… ювелирная, что Бедарев сам захочет посчитаться с писателем, он на него тянет, как же — тот его размотал, выкупил! И через это вся тюрьма будет знать, кто такой Бедарев — усек? Не спрячется. И на зону потянется. Я ему устрою зону, он мне заплатит за… выпивку с закуской. По стене размажу умника. И заодно писаку дотянем. Гляди на него, вот он… Погоди, ты когда пришел на тюрьму?
— В конце января, гражданин майор.
— Числа какого?
— Тридцать первого января.
— Так ты его должен знать? Ну-ка погляди!..
— Н-не… помню. Там много было, на сборке…
— Не помнишь?.. А теперь не забудешь, разберешься?
— Разберусь. Теперь я… кажется, во всем… Я и в себе разберусь, гражданин майор.
— Вон как! Ну-ну. Значит, наши беседы на пользу? Мы не только наказываем, Тихомиров, мы воспитываем. Первая, как говорится, задача нашего гуманного общества… Первая. Но запомни, Тихомиров — не… последняя. Если что, если хотя одна живая душа узнает о нашем с тобой разговоре…
— Я и это запомню, гражданин майор.
— Тогда у меня все. Удачи тебе… гимназист.
9
Сломался сон. Главная моя защита и крепость не выдержала. Рухнула. Пала. Расхвастался. Вот уже неделю засыпаю под утро. Сны липкие, неотвязные, перед глазами кружится, в голове стучит… Не умолкают. Говорят, говорят… Разве на самом деле они т а к говорят? Так… д у м а ю т ?
Целый день потом я квелый, сонный и не понять — сплю или… Как происходит с человеком такой… п е р е л о м? Да не перелом сна, тут медицина. Что человека ломает, что способно… переломить, дать ему силу, возможность опомниться, осознать себя?.. Раскаяние? Конечно! Понимание своей вины, своей беды, непременной погибели, если не сможет, не решится — если не п о г у б и т с е б я !
Кружится и кружится перед глазами, стучат слова…
Растерялся человек, испугался, доплыл, на все способен, все может себе позволить, он и всегда был готов, всю жизнь так жил, но… вдруг. Как происходит это — в д р у г ? Есть предел, думаю, у каждого свой, но если человек еще жив, если способен вспомнить о том, почему и за что это с ним, понять — сам виноват, заслужил, а потому единственный выход — остановиться, сейчас, в эту самую минуту, еще одна — и будет поздно, уже не остановишься, ничто и никто не остановит… И тогда он говорит себе: все, дальше я не пойду, по вашей дорожке — не пойду, потому знаю — к у д а . И тогда поднимается, все превозможет, ото всего откажется — готов погубить душу, идет хоть на смерть, что-то говорит в нем, он не знает что, но понимает: вот его спасение — в погибели…
Я никак не вынырну из своего сна, из этого… грязного, липкого кошмара. Когда пишешь — легче, написал — и с плеч долой, ушло, оставило,, а теперь, когда нет у меня — и не будет! — даже т е т р а д и , нельзя, не положена такая роскошь, затухнуть, уйти на дно, не на рыцарском турнире, когда только и остается бормотать, путая сон с явью, забывая где я, где «он», где… Как же о н все-таки… поднимется, решится, где с ним должно произойти, может произойти, п р о и з о ш л о …
Арий трясет меня за плечо, давно уже, а я не пойму— снится мне или на самом деле…
— Вставай, вставай, Вадим,— на вызов тебя!
На сей раз другой кабинет, просторней. И окно открыто, и ресничек нет, и солнце валит прямо в глаза — жмурюсь! И воздух, зелень — лето! И она… Другая?
Лицо не постное — свежее, губы не поджаты, мягкие, распустила, платье… Надо ж,— сменила! Летнее, открытое… Да она… привлекательная, моя барышня! Загорела, отпуск у нее, думаю, не до меня, потому и забыла, не вызывала… Река, озеро или он и в Сочи, где у них отпуск?.. С мужем ездит или такие без мужа? Муж горит на работе, а она горит… Где ж она горит, моя барышня, какое у нее г о р е н и е ?.. Платье легкое, свободное, и она в нем… «Они теперь голые ходят, под платьем у них…» Кто это сказал, не помню, кого-то недавно возили у нас в суд…
— Как вы себя чувствуете, Вадим Петрович?
Смотрит на меня с удивлением, очень уж я на нее загляделся, правильно поняла, женщины понимают, когда на них т а к смотрят… А глаза те же, откуда ей взять другие, это платье можно сменить для… соблазна — рыбьи, болотные, пустые… И я опоминаюсь от шока: после шести месяцев уголовной тюрьмы увидеть рядом женщину в открытом летнем платье!